Ричард Морган - Стальные останки [litres]

– Думаешь, я не вижу? – Милакар снова взглянул на него и грустно улыбнулся. – Ты бы хоть иногда смотрел на себя в зеркало, Гил. И как ты его убил? Нашего великолепного Ситлоу?

– Другом Воронов. Раскроил его прелестную рожу надвое.

– Ну… – Миляга пожал плечами. – Ты предупреждал, что красота тебя не остановит. Да, Гил, в этом твоя суть. Если сдвинуть тебя с места, ты будешь нестись вперед, пока все не кончится. Пришел и меня убить?

Миг спустя ответ сорвался с его губ:

– Ага.

– Мне правда жаль, Гил.

– Мне тоже. – Рингил кивком указал на сонетку с противоположной стороны кровати. – Не позовешь своих ребят с мачете?

– А от этого будет толк?

– Нет. Разве что ты хочешь, чтобы они умерли за компанию.

Миляга надменно взмахнул рукой. Если он и боялся того, что должно было случиться, то хорошо это скрывал.

– Это было бы расточительством, верно? Столько красивых молодых тел. Думаю, я просто…

И он вскочил с кровати, очень проворно для своих лет, безоружный, не считая собственного веса и накопленного за целую жизнь опыта уличных боев. Рингил дал ему фору, решив, что так будет справедливо. Не поднял руки, сделал вид, что у Милакара есть шанс. А потом, когда Миляга оказался рядом, выронил из рукава драконий кинжал и прижал к шее бывшего любовника. Другая его рука взметнулась, ухватила Милягу за шею с противоположной стороны и толкнула на клинок.

Он держал Милягу, глядя в глаза, будто собираясь поцеловать. Кровь хлестала из рассеченной артерии, заливая драконий зуб и правую руку Рингила. Он слышал, как она собирается лужей на ковре вокруг их ног.

– Ооох… – простонал Милакар. – Хойранов… кривой… хрен. Это… больно, Гил.

Рингил держал его, пока он не умер, и не отводил взгляд, пока его глаза не потускнели. А потом выдернул нож, судорожным движением отпустил шею Миляги, и тот рухнул на пол, словно мешок с мукой.

Всплеск синего пламени.

Рингил развернулся с бешено колотящимся сердцем.

Увидел свое отражение в большом зеркале, висящем напротив кровати.

Он вздохнул, ожидая, когда придет облегчение, схлынет страх и пульс успокоится. Но подобного не случилось. Мгновение миновало, он все ждал, а облегчение не наступало. Отражение смотрело на него и скалилось. Рингил увидел окровавленные руки, изможденное, изуродованное лицо и глаза, блестящие во тьме стекла. Торчащее над плечом навершие Друга Воронов, верной смертоносной стали за спиной. Изогнутое лезвие драконьего зуба в правой руке.

«Ты бы хоть иногда смотрел на себя в зеркало, Гил».

Он смотрел прямо сейчас. В памяти всплыли слова, сказанные Ситлоу на болоте – напряженным тоном, в котором сквозило отчаяние: «Я знаю, что в тебе увидела акийя, Гил. И вижу, кем ты можешь стать, если позволишь себе это».

Он вспомнил пляж, существ в волнах прибоя и звуки, которые они издавали.

«Они говорят о тебе».

И финальным ударом молота, лезвием, пронзающим насквозь, обрушились слова гадалки у Восточных ворот. Слова, которые он не принял в расчет в Ибиксинри, когда сражался с двендами и превратил Ситлоу в окровавленный труп.

«Грядет битва, сражение сил, каких ты еще не видел. И эта битва разрушит тебя, разорвет на части».

Прохладный ночной ветерок залетел в открытое окно и достиг Рингила. В нем ощущался смутный запах соли.

«Восстанет темный владыка, о чьем приходе возвестил болотный ветер».

Он стоял и смотрел на свое отражение.

«Восстанет темный владыка».

– Вот оно как, да? – прошептал Рингил.

Муслиновые шторы колыхнулись, ветерок пронесся по тихой комнате. Он вытер руки и драконий кинжал о шелковые простыни Миляги, спрятал оружие в рукаве. Поправил Друга Воронов на спине, чтобы было удобнее, сдвинул навершие на долю дюйма – для более плавного рывка.

Затем опять посмотрел на себя в зеркало и понял, что больше не боится существа в отражении.

И стал терпеливо ждать, не мелькнет ли опять синее пламя, предвещаяя, быть может, чей-то приход.

На случай, если по информации на суперобложке не понятно, кто на меня повлиял, я благодарю за случившийся давным-давно всплеск знаменательного вдохновения следующих людей:

Майкла Муркока – за Хокмуна, Элрика и Корума;

покойного Карла Эдварда Вагнера – за Кейна;

покойного Пола Андерсона – за «Сломанный меч» и «Танцовщицу из Атлантиды».

Хоть «Стальные останки» и фантастический роман, для придания повествованию правдоподобия я включил в него множество мелких подлинных деталей. Некоторыми из них обязан Роберту Лоу, автору «Дороги китов», и Джону Вейру. Я также благодарен Алану Битсу за замечание о вменяемости, которое стало семенем, упавшим в благодатную почву, а также Джиллиан Редфирн – за долгие дискуссии о размерах маджакского копья.