Розария Мунда - Рожденный в огне [litres]

– Командующая, – сказал он, и, несмотря на то что его тон звучал сардонически, как и всегда, я услышала в нем что-то похожее на удовлетворенность.

Ну хоть одному человеку нравилось мое повышение.

Он улыбнулся, приветствовал меня с характерной напыщенностью и оставил меня одну среди этих листьев.

Я еще некоторое время стояла в кабинете командующего флотом, думая о том, что этот кабинет стал моим. Потом я села и начала рассматривать список встреч, которые мне нужно было посетить вдобавок к уже стоявшим в расписании. Я должна была встретиться с Холмсом, чтобы обсудить вопрос возврата тела Джулии Грозовой Бич на Новый Питос; а еще встретиться с Мирандой Хейн и обсудить с ней программу пропаганды, которую нужно распространить, чтобы обеспечить безопасное возвращение Ли в корпус. Но еще до всего этого я нашла сообщение от Доры Митрайдс, в котором она приглашала меня на чашку чая.

Уже второй раз за сегодня и за всю мою жизнь я летела на Яникул. Это была тихая прогулка по Дворцовым садам и извилистым улочкам к дому Доры, через буйство осенних цветов и летящих листьев, по улицам, украшенным живописными заборами, мимо обвитых плющом особняков и танцующих повозок. Швейцар Доры впустил меня в ворота, а камердинер – в дом. Меня приветствовали высокие потолки, великолепные люстры и парадная лестница, вьющаяся наверх: я осознала, что обычно боялась таких вещей. Но сегодня они не были надо мной властны.

– Антигона. Добро пожаловать. Давай выпьем чаю на веранде.

Дора Митрайдс как следует нарядилась, нанесла румяна и уложила волосы. Ее шея снова была увешана ожерельями с крупными камнями. Она провела меня через просторный дом к веранде, защищенной от ветра. Оттуда открывался вид на личный сад Доры и на город. Внизу виднелись концентрические стены внутренних покоев и самого Дворца, арена, склоняющаяся над извилистой рекой Фер, которая окружала Дворцовые сады и нижнюю часть Яникула. Реку пересекал Хаймаркет, шумный и яркий; Чипсайд и Саутсайд, с низкими и грязными зданиями, а в отдалении от них находился Фабричный район, мрачный и задымленный. За ним лежали низменные равнины, простирающиеся навстречу морю и голубому небу.

– Сливки или сахар?

Мы сидели за стеклянным столом, перед нами стоял фарфор, такой тонкий, что сквозь него проникали солнечные лучи. Воздух был уже достаточно прохладным, и Дора завернулась в шаль; кожа, из которой была сделана моя форма, поддерживала температуру моего тела. Дора говорила на драконьем языке, и, как я чувствовала, наступило время, когда стало важно, на каком языке я отвечу. Поэтому, осторожно обращаясь с каждым словом, я тоже ответила на драконьем:

– Ни то ни другое, спасибо.

В этом деле здесь были свои правила, и Ли знал их все, но его здесь не было.

«Даже если ты не чувствуешь уверенности, сыграй ее».

Я улыбнулась служанке и поблагодарила ее за чай. Когда мы остались на веранде вдвоем, Дора сделала большой глоток из чашки, вернула ее на блюдце и сказала:

– Ну и операцию ты провернула, дорогая моя.

Я, потягивая свой чай, подняла запястье повыше.

– Мне любопытно, почему ты это сделала. Ты влюблена в этого мальчика?

Я улыбнулась в свою чашку. Вот как она решила разрядить обстановку! Я поставила чашку на стол и посмотрела на Дору.

– Я сделала это, потому что верю, что Ли абсолютно достойно справился с заданием Атрея.

Дора тихо хмыкнула, кивая самой себе.

– Да, я понимаю, почему ты так думаешь, – согласилась она. Дора откинулась назад, моргая своими глазами-бусинками. – А еще я понимаю, почему Атрей считает его угрозой системе, которую он так старался построить.

Я открыла рот, чтобы сказать ей, что Ли не угроза, но не смогла произнести ни слова. Потому что, разумеется, он был угрозой. Мне непросто было это понять, это было очевидно и ужасно, но потом моя память о старых временах подкинула мне этот ответ. Я помнила мальчика, который был добр ко мне, который помог мне и спросил, кем были мои родители, и остался моим другом, несмотря на то, что узнал причиняющую боль правду.

Может быть, Ли действительно был для Атрея воплощением угрозы. Возможно, он был тенью Повелителей драконов, от которой мы должны были избавляться всеми средствами. Но тогда мы были детьми, и тогда значение имел лишь наш выбор. Он же сделал выбор в пользу не старого мира, а нового.

– Даже после сегодняшнего дня? – спросила я.

Дора улыбнулась.

– Я думаю, – ответила она, – что Атрея можно удивить, и то, что вы сделали сегодня, серьезно потрясло его.