Кассандра Клэр - Королева воздуха и тьмы [litres]

Он приколол брошь над сердцем Магнуса, не сводя с него глаз.

Магнус положил на нее ладонь. Его взгляд был прикован к Алеку. Теперь настал его черед.

Алек засучил рукав, обнажил плечо, вложил стило в руку Магнуса и сомкнул на нем его пальцы, а свои – поверх. Так, соединенными руками, он начертал руну Законного брака на своей коже. Вторая, та, что на сердце, будет, видимо, начертана потом, наедине, как и полагается, подумала Эмма.

Черная руна четко выделялась на светлой коже. Она никогда не поблекнет и не сотрется – знак их с Магнусом любви на все времена. Что-то глубоко в ее душе отозвалось и заныло – там, где живут невысказанные надежды и мечты. Тому, что выпало сейчас Магнусу и Алеку, всякий мог бы позавидовать.

Магнус медленно опустил руку – Алек все еще держал ее, – и завороженно посмотрел на руну, а Алек смотрел на него, и ни один не мог отвести взгляд.

– Теперь кольца, – сказала Джиа.

Алек словно вынырнул из сна. Вперед выступил Джейс и положил кольцо ему на ладонь, а другое – на ладонь Магнуса. Сказал что-то обоим – тихо, но так, что они покатились со смеху. Саймон тер Изабель спину, словно уговаривая не фыркать так громко, Клэри тихо улыбалась в свои цветы.

Благодаря руне Ночного видения Эмма разглядела, что кольца были семейные, лайтвудовские, с традиционными языками пламени снаружи и словами внутри.

– Aku cinta kamu , – прочел Магнус, заглянув в свое кольцо, и улыбнулся Алеку светлой, обнимающей весь мир улыбкой. – Моя любовь – за твою, мое сердце – за твое, моя душа – за твою, Александр Лайтвуд. Сейчас и навек.

Катарина улыбнулась знакомым словам. Новобрачные надели кольца друг другу на палец. Джиа закрыла книгу.

– Александр Лайтвуд-Бейн, Магнус Лайтвуд-Бейн, отныне вы женаты, – провозгласила она. – Возрадуемся!

Двое мужчин на помосте заключили друг друга в объятия, а внизу началось неистовое ликование: все кричали, обнимались, плясали, а небо у них над головой вспыхнуло золотым светом, потому что Рагнор, чей гнев наконец утих, начал запускать фейерверки, и они взрывались и рассыпались брачными рунами. Посреди всего этого Магнус и Алек не отпускали друг друга, и кольца сверкали у них на руках, словно края юного солнца, восходящего над горизонтом.

Свадьба перешла в безудержную вечеринку. Праздник расплескался по всему пляжу. Рагнор наколдовал откуда-то пианино, и Джейс самозабвенно играл на нем, набросив пиджак на плечи, как настоящий олдскульный блюзмен. На крышке пианино сидела Клэри и бросала цветы. Танцоры кружили босиком на песке – Охотники и Нижнемирские вместе, растворившись в музыке. Магнус и Алек танцевали вместе, а их дети – между ними, счастливой семейной кучкой.

Диана и Гвин сидели поодаль – он расстелил для нее свой плащ. Диану тронул этот жест: плащ предводителя Дикой Охоты – могущественный артефакт, однако, его владелец, не раздумывая, превратил его в пляжное покрывало.

Счастье играло в ней легкими пузырьками, кружило голову. Диана коснулась его запястья, он улыбнулся ей.

– Как прекрасно, когда столько народу счастливо. Они это заслужили, – молвил Гвин. – Не только Магнус и Алек, Кристина, Кьеран и Марк тоже.

– И Эмма с Джулианом, – подхватила она. – Я всегда гадала…

Она умолкла. Теперь их любовь казалась очевидной – трудно было не заметить.

– Я так и думал. Они смотрят друг на друга, как я на тебя, – Гвин склонил голову набок. – Я очень за них рад. Все верные сердца заслуживают этого.

– Как насчет тебя? В чем твое счастье?

Он придвинулся ближе. С океана тянуло холодным ветром. Он плотнее закутал ее в шаль, чтобы не замерзла.

– Твое счастье – мое, – сказал он. – Ты задумчива. Скажешь, что у тебя на сердце?

Она зарылась пальцами в остывающий песок.

– Я слишком долго и слишком о многом беспокоилась. Мне столько всего приходилось держать в тайне: что я трансгендер, что пользовалась обычной медициной… Я боялась, Гвин. А сейчас я всё всем рассказала. Все знают, и ничего ужасного не произошло, – она улыбнулась горько и нежно. – Весь наш мир перевернулся с ног на голову, и все мои секреты теперь – такая ерунда.

Вернувшись из Идриса, через два дня Диана собрала всех обитателей Лос-Анджелесского Института и рассказала свою историю тем, кто был для нее важнее всех. Дала понять, что Консул тоже знает. Она успела поговорить с Алеком, который охотно согласился, что знает куда меньше, чем следовало бы, о трансгендерных Охотниках (и обычных людях тоже), но очень хотел бы узнать.