Кассандра Клэр - Королева воздуха и тьмы [litres]

Киту казалось, что все его чувства словно закупорены в бутылке и медленно умирают без воздуха. Тай ясно дал понять, что Кит ему не нужен – ни как друг, ни как-то иначе. Каждый вдох отдавался болью в груди, но разум упорно отказывался смотреть в лицо этой боли и признать, кто на самом деле за нее в ответе.

– Нам сказали не шуметь.

Это было все, что ему удалось выдавить из себя в ответ. Но Тая было не сбить с мысли:

– Не в этом дело. – Он покачал головой. – По-моему, ты страшно злишься на меня.

Кит понимал, что надо объясниться: нечестно требовать, чтобы Тай обо всем догадался сам. Вот только он сам не понимал, что с ним такое.

Он помнил, как они вернулись в лагерь. Помнил, как они заползли в свою палатку и Тай лег и свернулся клубком. Кит хотел привести Джулиана, но Тай только помотал головой, укрылся с головой одеялом и стал что-то напевать себе под нос, пока, наконец, не успокоился и не провалился в сон.

А Кит так и не уснул.

Не глядя на Тая, он сунул руку в карман.

– Слушай… прошлой ночью, после того как… ну, то есть, перед тем, как мы пошли обратно, я еще раз подошел к кругу…

Там все сгорело дотла, кроме одной сияющей реликвии. Золотое ожерелье Ливви сверкало среди золы, точно пиратское сокровище.

Кит вытащил его из кармана, поднял голову и увидел, как брови Тая изумленно поползли вверх.

– Ты забрал его? – выдохнул он. – Для меня?

Кит протянул ему ожерелье. Оно качалось между ними, как сверкающий маятник. Тай медленно поднял руку и взял его. Кровь, пятнавшая золото, выгорела бесследно. Медальон сиял чисто и ярко.

Тай застегнул его у себя на шее и, запинаясь, заговорил:

– Кит… Я думал, ты… Я думал, это будет…

Захрустели листья, треснула ветка. Кит и Тай тут же замолчали и припали к земле. А потом, придерживая одной рукой медальон у себя под горлом, Тай встал на колени и засвистел.

В полном молчании Эмма и ее спутники шли через лес – зеленый и влажный, словно море листвы, росы и тумана. Изредка холодные капли дождя прорывались сквозь полог ветвей и падали Эмме за воротник, отчего ее всякий раз пробирала дрожь.

Некоторое время спустя они добрались до развилки. Диана, Изабель и Саймон повернули направо, остальные – налево. Прощаться не стали. Алек молча поцеловал сестру в щеку.

Теперь их осталось пятеро. Первым шел Джулиан, за ним – Марк и Кристина (за руки они не держались, но шли плечом к плечу), а следом – Алек и Эмма. Алек держал лук наготове, пристально вглядываясь в тени по сторонам тропы.

– Слушай, тебе не нужен большой гобелен с твоим портретом? – спросила Эмма.

Удивить Алека было нелегко.

– А что? У тебя есть? – поинтересовался он.

– Как ни странно, да, – кивнула Эмма. – Я спасла его из кабинета Инквизитора. Пришлось тащить на себе через весь Аликанте. На меня все прохожие таращились.

– Могу себе представить, – усмехнулся Алек.

– Я не хотела, чтобы Инквизитор его выбросил, – объяснила Эмма. – Он пытается всем внушить, что битва при Баррене была напрасной. Но я побывала в Туле́. И знаю, что было бы, если бы Клэри так и не родилась. И Джейс. И ты.

Алек опустил лук.

– А представь, где бы мы были без Джулиана, или без тебя, или без Кристины и Марка! Думаю, бывают такие времена, когда на битву призывают всех. И тогда выбор только за нами – откликнуться или нет. То, что ты сделала в стране фэйри… – он запнулся и, помолчав, добавил: – Знаешь, этот гобелен лучше отдать Магнусу. Ему это точно будет приятно.

Сквозь полог листвы внезапно пробился свет. Эмма подняла голову и обнаружила, что они добрались до опушки леса. Деревья поредели, а небо над головами переливалось всеми оттенками туманно-голубого и жемчужно-серого.

За краем леса раскинулись зеленые поля – до самых стен Аликанте. В отдалении виднелись какие-то темные фигурки, крохотные, как жучки. Эмма заметила, что они движутся к центру Нетленных полей. Когорта? Неблагой Двор? Понять с такого расстояния было невозможно даже при помощи рун.

– Эмма, – окликнул ее Джулиан. – Ты готова?

Эмма посмотрела на него. На какой-то миг показалось, что в целом мире не осталось никого, кроме них двоих, – как будто они снова стояли лицом к лицу в зале парабатаев и нити уз между ними сверкали и переливались силой. Джулиан был в черном, из-за чего лицо его было бледнее обычного; сине-зеленые глаза словно прожигали ее насквозь. Эмма знала, о чем он думает. Он дошел до точки, из которой уже не будет возврата. И хотел сделать последний шаг вместе с ней.