Кассандра Клэр - Королева воздуха и тьмы [litres]

– Босс?

К счастью, ящер оказался слишком глуп, чтобы у него возникли подозрения.

– Падшая Звезда. Себастьян Моргенштерн. Он хочет говорить с вами обоими.

Себастьян хочет с нами говорить… Эмма похолодела от ужаса. Потом она сообразила: тварь думает, что мы – это помраченные мы. Ну, это хотя бы объясняет странные улыбки Дианы.

Джулиан крепко сжал руку Эммы и небрежно слез с мотоцикла.

– Отлично. И где сейчас босс?

Ящер вынул из нагрудного кармана бумажный пакет, который… шевелился, словно был полон живых пауков. Он и правда достал одного, кинул в пасть и прожевал. У Эммы свело живот.

– В старом ночном клубе, – не очень внятно сказал постовой, хрустя пауком, и ткнул когтем в длинное невысокое здание из черного стекла и бетона. У входа на тротуаре была расстелена красная ковровая дорожка. – Валите. Я посторожу ваш байк.

Эмма тоже слезла, чувствуя, что кровь в жилах застыла. Друг на друга они не смотрели, но через улицу пошли рядом, и даже довольно непринужденно, словно ничего необычного не случилось.

«Себастьян знает, кто мы такие, – пронеслось в голове у Эммы. – Он знает, и убьет нас».

Она не остановилась. Позади послышался рокот байка. Эмма оглянулась: Диана стремительно уносилась прочь. Понятно, почему она их бросила, никто ее за это не винит, но Эмме вдруг стало очень холодно.

Они остались одни.

Вход в клуб охраняли демоны-иблисы, которые, мельком посмотрев на них, молча пропустили их в узкий коридор с зеркалами вдоль обеих стен. Эмма посмотрела на себя: белая, как бумага, губы сжаты. Плохо. Нужно расслабиться. Джулиан выглядел совершенно спокойным и собранным: волосы растрепаны от езды на мотоцикле, но в остальном все как обычно.

Коридор вылился в просторный зал. Джулиан взял ее руку: от него словно потек жар – через ладонь прямо ей в жилы. Эмма глубоко, судорожно вдохнула. В лицо им ударил холодный воздух.

Интерьер клуба был черный и серебряно-белый, как зимняя страна фэйри. Вдоль стены тянулась барная стойка из огромной глыбы льда. Каскады замерзшей воды, полярно-голубые и арктически-зеленые, низвергались с потолка. Танцплощадка сияла инеем.

Рука Джулиана заметно напряглась. Эмма поглядела себе под ноги: пол действительно был из ледяной глыбы, но в ней виднелись силуэты закованных холодом тел: вон из мглы поднимается кисть руки, вон искаженное мукой лицо, раскрытый в безмолвном крике рот… Мы идем по мертвецам, с ужасом подумала она.

Джулиан искоса глянул на нее и едва заметно покачал головой: «Мы сейчас об этом не думаем». Изолировать мысль и отодвинуть подальше – так вот как Джулиан справляется. Выстроить внутри стену и жить только в настоящем мгновении, только в том действии, которым ты в данный момент занят.

Они зашагали к огороженной зоне в глубине помещения. Засунув мертвецов во льду поглубже в сознание, Эмма поднырнула под веревку и оказалась среди кушеток и кресел, обитых льдисто-голубым бархатом. В самом большом кресле раскинулся Себастьян.

Вблизи он был гораздо старше того мальчика, каким Эмма помнила его в другом мире. Шире в плечах, челюсть – квадратнее, глаза черные, как смола. На нем был новый, с иголочки черный дизайнерский костюм с узором из роз на лацканах, а поверх – толстая шуба, бледно золотая, на которой красиво выделялись пряди снежно-белых волос. Не знай Эмма, кто он такой, она бы решила, что он прекрасен – эдакий принц зимы.

За креслом, положив руку на спинку, стоял Джейс – тоже в черном костюме, под которым Эмма заметила ремень кобуры. На запястьях под манжетами пиджака угадывались кожаные наручи, а в них наверняка несколько ножей.

Он что же, Себастьянов телохранитель, подумала Эмма? Развлекается, держа при себе героя Конклава, словно какую-нибудь собачонку?

А с другой стороны обнаружился Пепел. В обычных джинсах и футболке, он расположился в кресле чуть поодаль с каким-то электронным гаджетом в руках – возможно, играл в видеоигру. Свет мигал на резких чертах его лица, на острых концах ушей.

Себастьян окинул холодным взглядом новоприбывших. Эмма знала, что все ее руны надежно скрыты под консилером и тканью, но ощущение все равно было такое, словно Себастьян видит ее насквозь. Словно он уже знает, что никакие они не помраченные.

– Никак это наши птички-неразлучники, – протянул он и глянул прицельно на Эмму. – Я до сих пор толком не видел твоего лица: его все время сосал вот этот твой дружок.

– Простите, что огорчили вас, сэр, – пробубнил Джулиан.