— Ты! — выкрикнула Нотти. — А это кто?
— Обжора, — мрачно глянув на толстяка, сказала Лой.
— Нет, это! — Нотти обвиняюще ткнула пальцем в мёртвое тело.
— Морок, — холодно ответила Лой. — Ты забыла, что Кошки — мастера иллюзий? Если бы ты вдохнула в него побольше силы — получился бы мерзкий кадавр.
— Но… но копировать себя! — Нотти чуть не задохнулась от возмущения. — Это неприлично! Постыдно!
— Почему? — Лой пожала плечами.
Нотти выдохнула. Покосилась на Обжору — тот стоял, с радостным любопытством наблюдая за ними. Нотти собралась. Всё-таки она была дочь Дракона и Единорожки… тьфу! Мерзкое порождение Хаоса, с его мерзкими феминитивами!
— Хорошо, — сказала Нотти, уже сдержанно. — Но зачем ты это сделала? Я испугалась за тебя!
— Я хотела проверить три вещи, — сказала Лой, медленно приближаясь. — Первое: испугаешься ли ты за меня. Ответ — да. Второе: будешь ли ты уважать мою волю. Ответ — нет. И третье: задумаешься ли ты над тем, что предлагала обычному живому человеку прыгнуть с этого обрыва. Ужаснёшься ли себе. Ответ?
Нотти молчала.
— Ответ — нет, — Лой вздохнула. — Ты ценишь ближних, но безразлична к чужим. И ты не понимаешь разницы между порождениями магии и людьми. Дитя, я люблю тебя, и твои родители не зря спокойно оставляли меня с тобой нянчиться, когда уходили в Изнанку. Но… из тебя растёт очень, очень плохой Единорог.
— Единорожка! — гулко произнёс Обжора и захохотал.
Секунду Нотти стояла неподвижно, медленно заливаясь краской. Потом взмахнула руками, растворилась в воздухе и порывом жаркого ветра унеслась вдаль.
— Вот этому я искренне завидую… — прошептала Лой. — Женщина, которая умеет уйти настолько красиво, не пропадёт…
И лишь после этого она повернулась к Обжоре. Спросила:
— А ты зачем здесь? Кто позволил тебе шастать по Срединному Миру?
— Дракон, — ничуть не смущаясь, ответил Обжора. — У нас нынче войны нет. Имею право бывать у вас один день из семи. Не злоупотребляю, так-с с-сказать. Решил приглядеть.
— За мной? — Лой кокетливо улыбнулась.
— Сдалась ты мне, — отмахнулся толстяк. — За девочкой. Да не хмурься, не хмурься, я же не человек, я от греховных помыслов далёк…
— Ты сам по себе греховный помысел! Что ты делаешь тут?
Обжора посерьёзнел.
— Поговорить нам надо, Лой. Неприятные дела творятся.
— У вас?
— У нас, у вас… везде… Поговорить надо.
Лой огляделась. Сказала осторожно:
— Ну… допустим. Но не здесь же?
— Да уж не здесь, — покосившись на остров в море, ответил Обжора. — Погоди! Ветерком я улетать не умею, я лучше дверь сделаю.
С выражением искреннего энтузиазма на лице он принялся доставать из карманов комбинезона молоток, пригоршню гвоздей (часть вонзилась ему в пальцы, но он будто этого и не заметил), длинную пилу, дверные петли, фарфоровую затейливую ручку, длинные, метра в два, гладко обструганные доски, банки с краской, кисть…
Лой вздохнула.
Почему все мужчины — даже если это и не мужчины вовсе, а порождение Хаоса, — такие позёры?
Она подошла к своему двойнику, лежащему на камнях. Наклонилась, поправила волосы, уложила фальшивой Лой руки на груди, чтобы было покрасивее.
А уже потом носком туфли спихнула тело в жадные волны.
За её спиной уже стучал молоток и визжала пила. Как Обжора ухитрялся сразу пилить-колотить, Лой понять не могла. Но не повернулась, осталась смотреть на погружающееся в воду тело.
Хоть ей и было очень интересно.
Виктор шагал по Москве. Утренней, умытой, тихой. Ну, почти тихой.
Хорошо шагать по Москве и чувствовать себя иностранцем. Замечать изменения, что проскальзывают мимо взглядов коренных москвичей, привычно спешащих по своим делам. И бороться с постоянным жгучим желанием крикнуть во всю глотку: да знаете ли вы, что есть рядом с вами?! Срединный Мир, чудо из чудес, где управляемые гномами паровики тащат поезда по рельсам; где магия правит огнём и ветром, землёй и водой; где слово есть власть и сила.
И где несётся по зелёному лугу белый единорог, грациозно выгнув шею.
Хорошо шагать и мысленно распевать, будто мультяшный Винни-Пух: «Хорошо быть медведем, ура!»
Хотя почему медведем?
Если он примет свой подлинный облик — с любым медведем, даже нарисованным, случится медвежья болезнь!
«Хорошо быть драконом, ура!
Не страшны мне жара и мороз, ибо пламенем дышит мой нос!..»
Тогда, в ту ночь у ворот Замка-над-Миром, когда Виктор принял судьбу Дракона, он не мог думать и не думал, как тут всё будет без него в оставленной Москве.
Читать дальше