Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

Фафхрд кивнул и заметил дружелюбно:

— Ты выбрал, себе чудное местечко.

Со своего места Блана обратилась к ним хрипловатым контральто:

— Серый Мышатник, твоя принцесса хотела бы услышать о сегодняшнем приключении. И не могли бы вы дать нам еще вина?

— Да, пожалуйста, Мышатник — попросила Мариан.

Мышатник посмотрел на Фафхрда, ища одобрения, получил согласный кивок и принялся за рассказ. Но вначале он налил девушкам вина. Его оказалось слишком мало, поэтому он открыл другую бутылку и, поразмыслив мгновение, добавил к ней еще две, и оставив одну возле ложа, другую возле растянувшегося на ковре Фафхрда, а третью оставил для себя. Мариан приняла этот знак грядущей пьянки с тревогой, Блана с цинизмом во взгляде.

Мышатник рассказал сказку о воровстве хорошо, почти разыгрывая ее. Приукрасил свой рассказ только раз, сказав, что хорек-мартышка прежде чем убежать, пыталась выцарапать глаза ему. Прервали его только дважды.

Когда он сказал: «И тогда, крутнувшись и подпрыгнув, я обнажил свой Скальпель…» — Фафхрд заметил:

— Так значит и у твоей шпаги, а не только у тебя, есть прозвище?

Мышатник выпрямился.

— Да, свой кинжал я зову Кошачий Коготь. Есть возражения? Тебе это кажется детской забавой?

— Вовсе нет. Я сам зову свой палаш Серым Прутиком. Продолжай же.

Второй раз это случилось, когда он упомянул о твари непонятной породы, что была вместе с ворами (и сделала попытку вцепиться ему в глаза). Мариан побледнела и с дрожью в голосе сказала:

— Мышатник! Это напоминает о семье ведьм!

— Колдунов! — поправила Блана — Этот трусливый Союз деревенщин не ведет с женщинами других дел, кроме как для удовлетворения своей похоти. Но Кровас, их теперешний король, известен тем, что принимает все меры предосторожности, так что он привлек к себе на службу и колдуна.

— Подобное предположение кажется весьма вероятным: уж крепко очень оно ко мне прилипло — согласился Мышатник, расширив глаза и произнося эти слова таинственным шепотом. Он с удовольствием соглашался со всем, что подчеркивало опасность его поступков.

Когда он закончил, девушки, чьи глаза горели от возбуждения и влюбленности, подняли тост за него и Фафхрда, превознося их хитрость и храбрость. Мышатник поклонился, лукаво подмигнул, потом со вздохом облегчения растянулся на коврах, вытер лоб шелковой салфеткой и отпил добрую толику вина.

Удовлетворив просьбу Бланы, Фафхрд стал рассказывать об их побеге из Холодного Угла: он бежал из своего клана, она из актерской труппы, и о тех успехах, что они достигли в Ланкмаре, где сейчас жили в Актерском Квартале неподалеку от площади Темных Удовольствий. Мариан плотнее прижималась к Блане, и лаза ее расширялись каждый раз, когда рассказ становился волнующим. ?

Единственное, о чем он умолчал — это о горячем желании Бланы жестоко отомстить членам Воровского Союза за то, что они до смерти замучили ее подругу, а ее саму изгнали из Ланкмара за то, что она пыталась на свой страх и риск заниматься воровским ремеслом. Но упомянул он, конечно, и о своем обещании — глупом, как он считал — помогать ей в этом кровавом деле.

Закончив и получив соответствующую долю одобрений, он обнаружил, что горло его сухо, несмотря на частые прикладывания к графину. Решив промочить горло, он увидел, что и кубок его, и графин пусты. Ему вовсе не улыбалось на этом выпивку закончить. Весь тот хмель, что в нем был, улетучился вместе со сказанными им словами.

Мышатник был в том же состоянии и тоже не пьян, хотя делал таинственные паузы, прежде чем ответить на вопрос, подаваясь при этом всем телом вперед. Он предложил Фафхрду сопровождать его в Ил за покупкой новой порции вина.

— Но в нашем графине еще достаточно вина — запротестовала Мариан — Или, по крайней мере, немного — поправилась она. Но когда Блана потрясла графин, он оказался пуст — Кроме того, у нас есть вина всех сортов.

— Но этого сорта нет, моя дорогая, а первое правило гласит: не смешивай — объясняя, Мышатник поднял палец — Это приводит к потере здоровья и безумию, моя бесценная.

— Дорогая моя — сказала Блана и нежно погладила Мариан по руке — на любой хорошей вечеринке наступает момент, когда мужчины, настоящие мужчины, вынуждены на время уйти. Это ужасно глупо, но такова их натура, и тут ничего не поделаешь, поверь мне.

— Но, Мышатник, я боюсь. Меня напугала история Фафхрда и твоя тоже. Я слышала какие-то звуки за шторами, когда ты уходил. Слышала, я знаю!