Кай Майер - Противостояние [litres]

Временами она видела краски, пёстрые, словно сотни радуг. Едва она пыталась их удержать, они принимались кружиться в сумасшедших завихрениях, образуя разводы, спирали и символы, рисующие призраки воспоминаний. Она побывала прямо в эпицентре этих красок, поглощённая и исследованная ими, а после – выплюнутая, словно косточка от вишни.

Кто-то позвал её по имени, но даже это с трудом вернуло её к реальности. Такое чувство, словно она ночью выныривала из морских глубин, не видя в темноте, как поверхность воды становится всё ближе. Она представляла эту воду стеклом, которое предстояло пробить, но под ним находилось лишь царство мрака и холода, беззвёздного и тяжёлого, словно бархат, лежавший на её веках.

В какой-то момент – по истечении часов или дней – из черноты проступило лицо, словно покрытое туманной завесой в лунную ночь. Фурия была слишком слабой, чтобы разглядеть, кто это – мужчина или женщина. Угловатые черты, тонкие потрескавшиеся губы, короткие неухоженные волосы и… Взгляд, который буквально пригвоздил Фурию.

– Фурия! – произнёс хриплый женский голос.

На незнакомке был грубый свитер, обтягивающий её широкие плечи. Фурии ещё никогда не доводилось видеть женщину такого массивного телосложения и с такими жёсткими чертами лица. На вид ей было лет сорок-пятьдесят. Что бы ни пришлось ей пережить, именно это, видимо, сделало незнакомку намного старше. И только её глаза казались молодыми. Радужная оболочка вокруг зрачков была золотой и лучилась, как пустота между страницами мира.

– Где я?

– В месте ненадёжном…

– Откуда вы знаете моё имя?

– Я слышала о тебе. О тебе и твоей семье. О твоём доме и о том, что там хранится.

Фурия приподнялась на скрипучей походной кровати с проржавевшими пружинами, одновременно пытаясь отодвинуться и отгородиться от женщины. Единственным источником света была масляная лампа рядом с её ложем. Света от неё исходило мало, и падал он на серые каменные стены. Рядом с лампой лежало множество книг с покоробившимися от сырости страницами. В подвальном помещении воняло так же ужасно, как от чернильных поганок. Только когда женщина передвигалась, веяло благодатным книжным ароматом.

– Где моя сердечная книга?

– Я здесь, – вымученно прозвучало из-под бедра Фурии. – Со мной всё в порядке, спасибо за заботу.

Она откинула назад одеяло и на покрытом пятнами матрасе увидела рядом с собой книгу. Та тесно прижалась к ней корешком, наполовину втянув в себя шею.

– Книга ни за что не хотела с тобой разлучаться, даже полежать на столе рядом с тобой. – Женщина указала на стопку книг рядом с лампой. – Давненько ни одна книга меня не тяпала так за палец.

– У меня были на то все основания! – возразила сердечная книга. – И не стоит думать, что мне это доставило удовольствие – палец-то был грязнущий!

– Наши гигиенические условия очень ограничены, но мы делаем всё, от нас зависящее.

– Сыровато здесь, – пожаловалась петушиная книга снова. – Просто яд для моей нежной бумаги.

Где-то завыл ветер.

– А что это за место? – спросила Фурия.

– Страна Забвения, – ответила женщина. – Ты находишься в ночных убежищах. Тебя доставил сюда один из моих подчинённых.

Вместо того чтобы до смерти испугаться, Фурия восприняла это сообщение чуть ли не как должное. Может, после всего, что произошло, у неё притупилось восприятие и она сделалась толстокожей? Шаг за шагом её воспоминания возвращались к событиям в Санктуарии, к буйству красок, произведённом идеями , к падению в пустоту. Потом – к чернильным поганкам, которые поймали её, и наконец к человеку, распахнувшему свою книжную грудину и расщепившему страничное сердце. Сразу после этого она потеряла сознание.

– Это был экслибр Зибенштерна… – пролепетала она.

– Один из моих подчинённых.

– Так вы – Федра Геркулания? Праматерь библиомантики?!

Женщина засмеялась, но в её смехе не было и намёка на веселье.

– Мне бы хотелось не быть ею.

– Я вас себе совсем иначе представляла, – призналась Фурия

– Я тебя – тоже. Взрослее.

Мысль, что Федра Геркулания могла о ней слышать и раньше, была столь нелепой, что Фурия сначала даже не удивилась этому. Она всё ещё была под властью ощущения, что события здесь развиваются, следуя логике сна, на который нельзя повлиять и который невозможно понять. Правда, всё окружающее – грязь, сырость, даже сама эта женщина – было до ужаса реальным.

– Что вам от меня нужно?