Кай Майер - Противостояние [litres]

Шесть дней спустя после падения Санктуария Финниан внезапно сел на своей кровати, вцепившись руками в простыню и устремив взгляд на что-то, находящееся за пределами этой комнаты. Потом, увидев Кэт, он слегка улыбнулся, и это придало его виду бо́льшую незащищённость, чем когда бы то ни было. У Кэт выпала книга из рук, без долгих раздумий она прыгнула к нему на кровать и склонилась над ним. Девушка обхватила его лицо обеими руками и целовала его, пока оба чуть не задохнулись.

– Ты здесь! – прошептала она, оторвав от него свои губы.

До этого он не просыпался, в бреду отрывочно рассказывая о смерти Саммербель.

– Как бы мне хотелось… клубники, – сказал он.

– Клубники?

– Мне снилась клубника.

– Где-нибудь раздобудем! На худой конец, в магазине в Уинчкомбе есть свежезамороженная.

Он медленно покачал головой, словно сам удивлялся важности клубники в такой момент. Постепенно завеса между сном и реальностью приоткрывалась. Его улыбка стала более широкой, а глаза прояснились.

– А ты как, в порядке? – спросил он.

– Мы разрушили Санктуарий.

Он странно посмотрел на неё – не как прежний Финниан, но и не как кто-то, о состоянии которого следовало беспокоиться, просто по-другому. Потом он ненадолго закрыл глаза.

– Если точнее, – продолжала она, – его разрушили идеи . А мы уничтожили только книгу, которая его охраняла.

– Мы? – Он снова открыл глаза.

– Мы – все, кто там был. Фурия, Изида, экслибр Джим, Дункан Маунд. Ты скоро с ним познакомишься.

– Что произошло?

Кэт секунду колебалась: ведь, узнав правду, он начнёт беспокоиться… Но Финниан имел право всё знать, и она рассказала ему, в конце добавив:

– Фурия меня спасла, но сама так и не выбралась.

В глазах у неё стояли слёзы, но она уже хорошо научилась их сдерживать.

В последние дни она выработала привычку скрывать свою скорбь даже от него, хотя они были наедине и он лежал в коме. Она не хотела, чтобы первым, что он увидит по пробуждении, была её зарёванная физиономия.

– А как с этим справляется Пип?

– Мужественней, чем можно было ожидать. Он парень крепкий.

Она перевела взгляд на пустое кожаное кресло, потом на торшер в углу комнаты. Пару часов назад Пип отправился спать, и оба чуда библиомантической техники тотчас замолкли.

– Если она жива, мы её найдём, – заявил Финниан хрипло.

– Дункан говорит, что ничто из поглощённого идеями до сих пор назад не возвращалось. Ведь они стирали с лица земли целые убежища вместе с их обитателями, и никто не знает, что такое эти идеи и откуда они взялись.

Подняв руку, Финниан провёл ею по щеке Кэт. Теперь его пальцы были теплее, чем когда-либо прежде.

– Но есть и ещё кое-что, – произнесла она. – Изида спасла тебе жизнь.

– Ты имеешь в виду, что я был идиотом, подозревая её?

– То, что она для тебя сделала… Она сама при этом чуть не умерла.

Он отвёл взгляд, и на лице его изобразилось настоящее смущение.

– Мне больше всего этого не надо, – сказал он после короткой паузы.

– Чего больше не надо?

– Этой борьбы. Того, что она из меня сотворила, человека, повсюду видящего врагов – даже среди своих друзей.

– Ты что, хочешь всё бросить? Именно сейчас, когда Академия терпит фиаско? Мы даже не знаем, кто там в настоящий момент заправляет. Думаю, за кулисами у них всё шиворот-навыворот. По всей вероятности, они сейчас ослаблены, как никогда прежде!

– Но лучше-то не будет! – возразил он. – Ни для нас, ни для экслибров. Кто-нибудь всё же встанет у кормила. И тогда на нас опять объявят охоту, да ещё более жестокую, чем раньше. Они не допустят, чтобы что-то в подобном роде случилось снова.

– Сейчас у них море своих забот, а тут ещё идеи . Кроме того, никто ведь не знает, что происходит в ночных убежищах. Наши шансы оставаться вне их радара выше, чем когда бы то ни было.

– Такое впечатление, что ты хочешь повести за собой всех повстанцев или тех, кто от них остался.

По его тону она поняла, что он говорил серьёзно. Внезапно его взгляд потемнел.

– А смерть Ариэля? Кто послал экслибра Зибенштерна, чтобы украсть одиннадцатый том «Книг творения»?

Она ещё ближе поднесла к нему своё лицо.

– Ну теперь ты понимаешь, почему это неподходящий момент всё бросать?

– Ты говоришь, словно…

– А ты?

– Словно Гунвальд в оранжерее. Он толкал тогда длинные речи по поводу того, почему важно продолжать эту борьбу, несмотря на все удары судьбы.