Екатерина Кинн - Стрела и пламя [сборник]

В этот раз он слетал в Панчал, незримо посмотрел на сводных и двоюродных братьев, а потом рассказал отцу и его братьям обо всем. Их жена, которую Гхатоткача, даже будучи в людском облике, видел нечетко, как будто объятую пламенем, даже плакала. Прощаясь, она дала Гхатоткаче подарок для матери. Мать развернула сверток, и ей на ладонь вытекли бусы — длинная нитка округлых сердоликов. Мать долго переливала нитку из ладони в ладонь, потом надела на шею. Ему казалось, что мать завидует той, огненной. Та была с отцом каждый день, а мать за все эти годы так и не покидала своего леса, только иногда смотрела на отца в бронзовой чаше. Быть может, она завидовала той женщине и жалела, что не может стать человеком. У нее было все, чего только можно пожелать, все богатства и удовольствия царицы ракшасов, а она завидовала изгнаннице в лесу Камьяка.

— Счастлива была Кайкеси [5] Кайкеси — ракшаси, вторая жена мудреца Вишраваса, мать Раваны, Вибхишаны, Кумбхакарны и их сестры Шурпанакхи. , мать Раваны, — сказал мать, и он понял, что она разделяет его мысли. — Она-то жила со своим человеком половину его жизни, а не год, как я.

В одно движение она соскользнула с ветки и обняла сына. Подняла к нему свое печальное человеческое лицо — только глаза были настоящими, желтыми, как у тигрицы, — и сказала:

— Запомни, сын, страшнее всего для ракшаса — полюбить человека.

Самба— сын Кришны и Джамбавати, третьей его жены, дочери царя медведей Джамбавана (советника царя обезьян-ванаров Сугривы в «Рамаяне»). Родился по благословению Шивы, которое Кришна испросил для Джамбавати, не имевшей детей. Навлек на ядавов проклятие брахмана, которое стало одной из причин побоища на палицах (подробнее см. «Маусалапарва»)

Лакшмани— дочь Дурьодханы и его супруги Бханумати, дочери царя Праджьотиша Бхагадатты, внучка Наракасура, убитого Кришной и его четвертой женой Сатьябхамой (как описано в повести «Алмазные серьги Адити» из этого цикла).

Самба украл Лакшмани со сваямвары, но увезти не смог, поскольку за ним в погоню пустились пять лучших великоколесничных воинов Хастинапура. Самба оставался в плену, пока его дядя Баларама не разрешил этот конфликт.

Во тьме сначала разлилось теплое золотое сияние, потом показался огонек, укрытый розовой раковиной ладони. Самба даже зажмурился, пережидая, когда отвыкшие от света глаза перестанут слезиться. Огонек замер с той стороны решетки. В неверном робком свете проступила неровная кладка стен, вырастающие из тьмы тени и закутанный в яркий шелк девичий стан.

— Зачем ты пришла, дочь Бханумати? — спросил Самба и удивился, как резко и хрипло прозвучал его голос.

Девушка поставила светильник на выступ в стене, опустила на пол оплетенную тыквенную долбленку и узелок, тряхнула рукой — благородные девушки не приучены носить тяжелое. Самба смотрел, как она двигается — плавно, уверенно, так, что не звенит ни тяжелое ожерелье, ни браслеты. Девушка протянула ему чашку с водой сквозь решетку. Самба осторожно взял ее за края, выше тонких пальцев, выкрашенных хной. Ему хотелось коснуться как раз не глиняного бока чашки, а теплой руки, но он сдержался. Вода была чистой и прохладной.

— Зачем ты это сделал, царевич? — спросила девушка.

— Я захотел тебя в жены, едва увидел — давно, очень давно, и надеялся, что ты не откажешь мне. Но ты даже не посмотрела на меня!

— И ты решил, что если украдешь меня прямо со сваямвары, то это будет великий подвиг?

Самба широко улыбнулся.

— Великий Бхишма увез со сваямвары трех кашийских царевен, твой отец увез твою мать — неужто он думал, что не сыщется других отважных?

Лакшмани фыркнула.

— Если я так тебе противен — зачем ты пришла? — спросил Самба.

Против света ее лицо было почти неразличимо, она была темным силуэтом, окутанным алым шелком.

— Я помогу тебе выбраться отсюда, — сказала она. — Но обещай, что сразу уедешь в Двараку.

— А ты? Поедешь со мной?

Она покачала головой.

— Нет.

— Почему?

— Я не могу.

— Почему?

Дома Самбу считали самым упрямым из множества родных и сводных братьев. И недаром.

— Ты — сын Васудевы Кришны. Он друг Арджуны, союзник Пандавов, а они — враги моему отцу! Как я могу уехать с тобой?

Самба стиснул прутья решетки до боли в пальцах.

— Но ты же выходишь замуж не за моего отца! И я не враг твоему отцу! Почему счастье твоей жизни должно зависеть от его вражды?