Александр Мазин: Путь императора

Медленно двигалось многотысячное войско. Черные стяги пехоты, значки наемной конницы, разномастные дружины благородных Владык. И во главе каждой тысячи – трубачи в зеленом и знаменосец, сжимающий ясеневое древко имперского флага, надменного Коронованного Льва. Медленно, как огромный тощий слизняк, сборное войско Императора Йорганкеша перетекло долину и начало втягиваться в зеленое горло ущелья Двух Исполинов. Теснину наполнил гул, созданный тысячами сапог и копыт, топчущих ее каменистое дно…

– Дурак он был, дураком и помрет.– Тысяцкий Гронир выплюнул комок жевательной смолы.– Мой самый тупой десятник и тот послал бы дозоры поверху; у него что, ползунов нет?

– Может, и есть,– отозвался Фаргал.– А может, уже и нет, если они добрались до троп, которые держат мои горцы.

Гронир, могучий воин в алых, как кровь, доспехах, год назад потерявший правую руку, но по-прежнему страшный боец, презрительно фыркнул. Гвардия недолюбливала наемников. Не нужно быть Фаргалом, чтобы поднять против законного хозяина, Императора, больше половины наемных сотен. Но нужно быть Фаргалом, чтобы бросить вызов пятикратно превосходящей численностью армии Владыки Карнагрии. Сто семь тысяч копий – у Йорганкеша. А у Фаргала пятьдесят одна сотня наемников, тысяча союзных соктов, восемнадцать сотен с бору по сосенке и, главное,– пятнадцать тысяч Алых! Гвардия помнит, кто ее спас. И помнит, по чьей милости их едва не перебили проклятые фетсы. Один Алый – это по меньшей мере три Черных пехотинца. Сейчас выходит немного больше, чем три. Так что, может быть, не такой уж сокрушительный перевес у противника. Всего-то вдвое. А ведь есть еще Фаргал. Пришедший из соседнего Эгерина герой Карнагрии, Фаргал, не проигравший ни одной битвы. А сколько сражений отдал Царь царей Йорганкеш… Пальцев не хватит сосчитать.

Императорское войско наполовину всосалось в зеленую трещину.

– Вот бы их сейчас камушками…– мечтательно произнес тысяцкий.

– Гронир! – Фаргал усмехнулся.– Это же мои будущие подданные!

– Ах да. Я запамятовал! Прости… Император!

Алый согнулся в поклоне, но не удержался, захихикал. Столько выпито, пройдено, прожито бок о бок, что они до смерти в одной упряжке. Свои. А Фаргал – не какой-нибудь двуязычный Йорганкеш. Тоже свой, хоть и не Алый и даже не карнит. Не Алый, но… лучше!

– Лишь бы сокты не сплоховали,– пробормотал Гронир.– Все же земля здесь, не палуба…

– Так, тысяцкий,– голос Фаргала стал жестким, как плеть из буйволиной кожи.– Вот это – уже не твоя забота. Двигай к своим, и готовьтесь. Я дам знак.

– Понял. Что еще, Император? – уже без тени иронии.

– Ничего. Все проговорено.

Гронир выпрямился и грохнул латной рукавицей по алой кирасе. Уверенность Фаргала передалась ему и через него перейдет к остальным тысячникам гвардии. И дальше.

Фаргал посмотрел, как неуклюже спускается с утеса алая однорукая фигурка, и подумал, что сам соскользнул бы вниз с легкостью ящерицы. Но он останется здесь, наверху, на каменном пальце, угрожающе воздетом над желтым столом плоскогорья. Отсюда видны и узкое горло теснины и ее оконечность, обрамленная полосой темно-зеленой травы. И отсюда сам Фаргал виден каждому в его немногочисленном войске.

«Помоги мне, сияющая Таймат!» – попросил он и коснулся рукояти меча.

Ему предрекли славу, но много ли стоит предсказание, если победа достанется другому…

Авангард армии Йорганкеша был уже в четверти мили от выхода на плоскогорье. Торопится. Когда ему доложили, что Фаргал увел войско в горы, Император, говорят, загрустил. Но когда ему показали карту… Ущелье Двух Исполинов выходило на десятимильное плоскогорье Красных Цветов, ровное, как пиршественный стол (если не считать нескольких утесов), и закрытое, как запечатанный кувшин, если блокировано ущелье. Хороший ползун может перебраться через его каменные стены, но не конница Алых. Спешил Йорганкеш, спешил к победе, как он полагал. Фаргал мог запросто угадать его мысли. Вот он выйдет из ущелья, развернет свои сто семь тысяч против девятнадцати тысяч мятежника, затрубят трубачи, забьют барабаны – и благороднейший из благородных, Император Йорганкеш задавит бунтовщиков, как носорог давит попавшего в ловушку леопарда. Йорганкешу битва представлялась чем-то вроде фетской игры «Башни и всадники». И если одному из игроков вздумалось отлучиться, чтобы выпить вина, второй не станет воровать с поля фигуры.