Мэри Пирсон - Поцелуй обмана

В первый вечер нам с Паулиной доверили обслуживать по одному столу, хотя Гвинет справлялась одна с дюжиной. На нее было любо-дорого смотреть. Думаю, она была ненамного старше нас, но распоряжалась в обеденном зале так, словно всю жизнь только тем и занималась. С молодыми она шутила и флиртовала, подмигивала и хохотала, а потом, повернувшись к нам, выразительно закатывала глаза. К людям постарше, в добротном платье, у которых кое-что звенело в кошельках, она относилась почтительнее, но и их ухаживаний явно не принимала всерьез. Она просто делала свою работу и делала ее хорошо.

Посетителей Гвинет оценивала мгновенно, как только они показывались в дверях. Это ее развлекало, и она с радостью втянула нас в эту игру. «Вот этот, – шептала она, показывая на коренастого мужчину, появившегося в дверях, – мясник, или я ничего не понимаю. У них у всех усы, представляете? И толстое брюхо от доброй кормежки. Но главное – это руки. У мясников руки, как свиные рульки, но ухоженные и ногти всегда аккуратно подстрижены». А потом добавляла игриво: «Нелюдимые они, но платят щедро». И она удовлетворенно хмыкала, что так ловко его раскусила. «Наверное, собрался покупать свинью. Закажет одно светлое пиво, без закуски».

Когда «мясник» в самом деле заказывал только пиво, мы с Паулиной начинали восторженно хихикать. Я понимала, что мы могли бы многому, очень многому научиться у Гвинет. Я исподтишка следила за ее движениями, за тем, как она переговаривается с гостями, как смеется. И, конечно, внимательно приглядывалась к тому, как она кокетничает и флиртует.

Я не знал, восхищаться ею или спланировать медленное и более мучительное убийство для королевской изменницы. Лучше всего было задушить ее голыми руками. Или, может быть, лучше для правосудия было бы поиграть с ней сначала, заставить корчиться в бессилии. Я терпеть не мог этих самодовольных пиявок, уверенных, что их голубая кровь возносит их над другими – а сейчас у нее не было передо мной никаких преимуществ.

Из-за нее мне пришлось дольше, чем я ожидал, мотаться по дорогам, но я нипочем не признался бы в этом своим товарищам. Я уже давно должен был бы сделать свое дело и направиться к месту нашей встречи, но, вынужден признать, недооценил девицу.

Она спланировала свой побег тщательнее, чем я ожидал, заставив всех поверить, что поскакала на север, а не на юг, да и потом не забывая оставлять ложные следы. Но крестьяне не умеют держать язык за зубами и любят хвастать удачными сделками. Теперь, наконец, я уверенно следовал по следам двух путников с тремя ослами, которые проехали по центральной улице Терравина, пол ездоков было трудно определить, а по виду они напоминали грязных попрошаек. Я очень надеялся, что наша умненькая принцесса ничего больше не выдумает – для ее же пользы.

– Эй, ты! – окликнул я встрепанного мальчишку, который вел под уздцы лошадь в сарай. – Как тут пиво, сносное?

Мальчишка застыл, как будто вопрос требовал обдумывания, откинул прядь волос с глаз:

– Пиво-то? Да, хорошее пиво. Так люди говорят. – Он повернулся, чтобы уйти.

– А как насчет еды?

Он снова замер – видимо, каждый вопрос повергал его в раздумья, а может, ему просто неохота было расседлывать и устраивать коня. – Лучше всего рыбная похлебка.

– Премного благодарен. – Я перегнулся через седло. – Не знаешь ли, есть здесь в городке мулы или ослы? Я хочу нанять несколько, чтобы отвезти в горы кое-какие припасы.

Глаза парня прояснились.

– У нас есть, целых три. То есть у нашей прислуги.

– Как ты думаешь, позволит она мне одолжить их на время?

– Почему бы ей и не позволить. Сама-то она на них ездит только недалеко, по городу – с тех пор, как приехала сюда пару недель назад, никуда больше не ездила. Да вы у нее самой спросите. Она там прислуживает за столами.

Я улыбнулся. Наконец, попалась .

– Благодарю, ты мне очень помог. – Я кинул парню монету за труды и увидел, как тот переменился в лице. Я обрел верного друга. Теперь мое появление не вызовет решительно никаких подозрений.

Мальчишка пошел своей дорогой, а я направил лошадь к коновязи возле постоялого двора. После долгих дней погони я полюбуюсь, наконец, на ту, которая все же заставила с собой считаться. Она так боялась замужества, что сочла бегство в неизвестность лучшей участью? Что же она собой представляет? У меня не было ее описания, я знал только возраст и то, что, по слухам, у нее длинные темные волосы, но догадывался, что особу королевской крови нетрудно будет опознать.