Нил Гейман - Одд и ледяные великаны [иллюстр.]

Орел кружил высоко над ними, почти невидимый в зимнем солнечном мареве.

– Он там уже давно, – сказал медведь. – Как думаешь, может, ищет чего?

Лис сказал:

– Я за него беспокоюсь. Наверное, трудно быть орлом. Он может потеряться в этом состоянии. Когда я был лошадью…

– Ты хочешь сказать – кобылой, – хмыкнул медведь.

Лис тряхнул головой и отошел. Одд отложил нож и снова вытащил топор.

– Я часто видел радуги в снегу, – сказал он громко, чтобы лис услышал. – И на стене дома, когда солнце било сквозь сосульки с крыши. И подумал: лед – всего лишь вода, значит, в нем тоже должны быть радуги. Когда вода замерзает, радуги оказываются во льду, как в ловушке. А солнечные лучи их освобождают.

Одд встал на колено и ударил по большому куску льда. Ничего не произошло – топор отскочил и едва не попал по ноге.

– Еще раз лупанешь – и прощай, топор, – сказал лис. – Погоди-ка.

Несколько минут он рыскал по берегу пруда. Потом начал скрести снег.

– Вот, – сказал он. – Вот что тебе нужно. – И положил лапу на серый камень, очищенный от снега.

Одд взялся за камень, который легко подался из земли. Это оказался кремень. Местами серый, местами полупрозрачный, темно-розового, как лосось, цвета, он был со сколотыми краями, вроде как специально.

– Края не трожь, – сказал лис, – острые. Очень острые. Такие штуки делали на совесть, а если сработано с умом, то не затупится.

– Что это?

– Ручной топор. Здесь приносили жертвы, на том большом камне, и вот такими инструментами разделывали животных, отделяли мясо от костей.

– А ты откуда знаешь? – поинтересовался Одд.

С удовольствием и гордостью лис произнес:

– Кому, по-твоему, они жертвы приносили?

Одд принес камень к ледяному осколку. Пробежался ладонями по поверхности льда, скользкой, как рыба, и прицелился в него кремнем. Камень в руках был теплым, даже горячим.

– Он горячий, – сказал Одд.

– Неужели? – довольным голосом сказал лис.

Лед раскололся от удара именно так, как хотел Одд. Он обтесал его в форму пирамиды, с одной стороны чуть толще.

Лис и медведь стояли рядом и наблюдали. Орел спустился посмотреть, что происходит, и уселся на голую ветку дерева, неподвижный, как статуя.

Одд взял ледяную пирамиду и установил так, чтобы солнечные лучи сквозь нее падали на белый снеговой сугроб, наметенный на поверхности замерзшего бассейна. Ничего не случилось. Он крутил ее, наклонял, передвигал…

Вдруг на снегу появилась лужица света всех цветов радуги.

– Ну как? – спросил Одд.

– Но она же на земле, – с сомнением сказал медведь. – А должна висеть в воздухе. В смысле, это не похоже на мост.

Орел, хлопнув крыльями, снялся с дерева и стал кружить над ними.

– По-моему, не очень-то он впечатлился, – сказал лис. – Хорошая попытка.

Одд пожал плечами. И почувствовал, как губы вытягиваются в улыбку, хотя сердце упало. Он был так горд собой за эту радужную лужицу. Руки онемели. Он хотел отшвырнуть в сердцах каменный топор, но вместо этого просто уронил.

Резкий крик. Одд поднял глаза – прямо на них стремительно падал орел. Одд отшатнулся, поразившись скорости, с которой приближалась птица: как же он успеет выйти из штопора?

Орел не вышел из штопора.

Не замедлив скорости, он врезался в разноцветную лужицу отблесков на белом снегу, словно в воду нырнул.

Лужица рассыпалась брызгами света и… открылась.

Их озарило багряным, все вокруг было разлиновано зеленым и синим, и мир стал цвета малины и листвы, цвета пламени, и черники, и золотистого, и темно-красного, как густая наливка. Мир стал цветом и, несмотря на костыль, Одд почувствовал, как летит, его втянуло в радугу…

Внезапно потемнело. Понадобилось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли к темноте, потом Одд увидел над собой ночное небо с мириадами звезд. Его пересекала радуга, по которой шел Одд… Нет, не шел, ибо ноги его не двигались. Его что-то толкало по разноцветной арке – вверх и вперед, непонятно с какой скоростью, в одном только Одд был уверен: его каким-то образом несут именно сами цвета.

Он оглянулся в ожидании увидеть снежный мир, оставшийся позади, но там не было ничего, даже звезд – одна черная пустота.

У Одда похолодело в животе. Он ощутил, что падает: радуга таяла. Через призму разных цветов проглядывали гигантские ели, неясные, фиолетовые, синие и красные, потом деревья оказались в фокусе, и проявился их собственный цвет – свежий, голубовато-зеленый, – и тут Одд брякнулся с еловой ветки в снежный сугроб. Его окутал запах потревоженной ели.