Карен Налбандян - Серая пешка

Странно, вроде кругом прав оказался, а радости никакой. Зато дрожь прошла – будто и не бывало.

Выхватил я меч, и как учили – прямой, в лицо, с проворотом – не опознать после такого. Прости, малец, а только всё равно ты не жилец сегодня. Так, пешка белая. Хоть не зазря ушёл.

Няньки – в крик, кровища на простыни белые брызжет, у дверей рубалово идёт, в общем, счёт на секунды пошёл.

Я меч не убираю, левой – принца за шиворот и в окно прыгаю .

Третий этаж, не убился чуть. Никогда такого не пробовал. Это в военных семействах они с детства привычные. Прыгают, плавают, фехтуют, головы рубят. А я кто? Галантерейщик. Овца в волчьей шкуре. Некогда, некогда, ноги теперь, ноги. В седло и… выноси, родной! Кто-то из-под копыт шарахнулся, кто-то заорал. Арбалетный болт в спину клюнул, кольчуги не пробил, только ребро хрустнуло – аж в глазах потемнело. На излёте видно был, и на том спасибо.

…Вид у принца немного пришибленный, но для десятилетнего держится хорошо. Спокоен, не плачет.

Плохо, конечно просыпаться, когда в кровать тебе трупы безголовые валятся, но привыкать когда-нибудь надо.

Жизнь у королей не мёд и трупы в опочивальне – совсем не редкость. Вот батюшка его покойный уж на что привычен был, а и то иногда серчал. Как он тогда отчеканил: "Ночью я спать хочу, а не с убийцами сражаться".

А принц наконец с лица чужую кровь стёр и на меня посмотрел. Ну, думаю, сейчас самого себя на кол сажать велит. А он посмотрел на меня, посмотрел и говорит так спокойно:

– Не бойся. Я понимаю, так было надо. Просто…

Просто, к тому, что приходится другими жертвовать, тоже привыкнуть нужно. Короли потому и живут долго, что за них другие умирают. Иногда пешки, иногда ферзи. Иногда из тех, кого каждый день видишь. Привыкнет, можешь не сомневаться. И сам жертвовать будет, если понадобится.

И мной, Рипатом? Об этом думать не хотелось.

Хотелось думать о тяжелой жизни принцев, о чём угодно, только не об заварухе, в которую меня вляпаться угораздило.

– Ваше высочество, – говорю, – вам в метрополию надо, к императору. Оставаться в Арканаре – сейчас гибель верная. В порту судно будет ждать с верным человеком..

Вникать в детали, например, отчего это честному солдату вздумалось снаряжённое к отходу судно держать, принц не стал. Ещё раз спасибо.

Дорога на порт запомнилась, как позор кромешный. Три часа пробирались – задворками какими-то, от собственной тени скрываясь.

Как мы в третий раз в грязь от патруля чёрного шлёпнулись, я уже прощения просить стал.

– Простите, ваше высочество, – шепчу – мне умереть следовало бы, но позора такого не допускать. Но я скверный фехтовальщик, боюсь, если дело до стычки дойдёт, не смогу я вас защитить. Зазря пропадём.

Говорю и понимаю – выкинут меня после такого с позором из роты. Меч отнимут и обратно в галантерейщики. Это если повезёт. Только мне уже всё равно, лишь бы из заварухи этой живым выбраться и принца вывести.

А он мне и отвечает:

– Не извиняйся, лейтенант. Может и к лучшему, искуса меньше. Всё одно, от арбалетов мечом не отмахаешься.

К порту вышли в сумерках предутренних. Воняло тут мерзко…наверное даже мерзее обычного.

Принц только по сторонам посмотрел, сбледнул с лица, конечно, но ничего, блевать не стал.

Ага, ваше высочество, подлая это штука – яд меднокожих. Вот, например, бежали мужики в атаку. А что дышать надо – позабывали напрочь. Вспомнили, небось, только когда им святой Мика напомнил. Только и варварам не свезло – куда там с трубкой духовой да против арбалета.

Ладно, дошли почти. Стучать условным стуком четыре раза.

…И опять всё не так пошло.

– Так-так-так, – добрый такой дедушка, в морщинах весь, в шапочке черной, усы пушистые, бородка такая. И голос у дедушки благостный такой, – А кто это к нам в гости заглянул? А это, дети мои, нас благородный дон Рипат уважил, лейтенант серой роты галантерейщиков с Галантерейной улицы. Собственной персоной. Раненько, благородный дон, поднялись. Небось и не слыхали, наверное, платный нынче выезд из Арканара. Пять тысяч золотых, благородный дон. С каждого.

Семеро. Те шестеро так, шушера. А вот дедушку благостного… Семь тысяч за Вагу живого конечно плакали, но и пять сотен за Вагу мёртвого – тоже совсем не плохо.

…Одного завалить удалось. Почти. Выхватить меч-то я успел, а вот применить… Один болт в кольчуге застрял, второй – руку к груди приколол, третий в ногу вонзился. На счастье, не арбалеты у них, а потайные воровские самострелы.