Налбандян Карен Эдуардович:

Карен Налбандян
С благодарностью моей сестре Карине за помощь в этом проекте

Возвращение в Арканар?
Глава 1
Сломанный.

Я выключаю телевизор, я пишу тебе письмо
Про то, что больше не могу смотреть на дерьмо,
Про то, что больше нет сил,
Про то, что я почти запил, но не забыл тебя.

Виктор Цой

27 августа 32 года
09:30

Когда Антон в пятый раз услышал о визите дона Рэбы в Институт Экспериментальной истории, его мутило.
Чрезвычайный и полномочный посол Арканара вызывал у сотрудника Института лишь одно чувство – глубочайшей жалости. Жалости, что тогда, шесть лет назад не дал воли своему бешенству. "И тянутся с тех пор передо мной глухие окольные тропы".

С некоторых пор Антона мучило сомнение: кто же сошёл с ума – он, или весь остальной мир?
"Святой Орден – гарант программы просвещения Арканара''. "Дон Рэба – единственный надёжный союзник Земли в Запроливье". "Патриотическая школа – первый светский университет в Империи". Когда он слышал такое, ему начинало казаться, что вокруг бредят все. Тогда он вызывал на экран свой индекс здоровья и пытался убедить себя, что в Совете сидят настоящие профессионалы, которые видят перспективу дальше него. Помогало слабо.
Антон злобно мотнул головой и уставился в трактат отца Нанина. Когда-то с такой работой он справлялся играючи: освоить опус – выделить смысловые слои – вычленить основную мысль. С этой рукописью возился уже неделю.
Сосредоточиться не удавалось никак. К тому моменту, как Антон добирался до конца длиннейшего периода, начало уже прочно выпадало из памяти. Мучила тревога за Киру – две недели ни единой весточки. Вдобавок, неудержимо клонило ко сну – сказывалась безумная ночь.

27 августа 32 года
02:30

Гуляли соседи. С вечера потолок сотрясал походный марш Пица I "Крепче, воин, сжимай топор". Звукоизоляция второго уровня не спасала. После четвертого прохода Пица I внезапно сменил светский романс "Я как цветочек аленький". Под романс Антону почти удалось заснуть, но тут грянула притопами и прихлопами бесшабашная:

Я из Арканара
Ты из Арканара
Счастье-то какое
Мы из Арканара!

Этнографы придавали ей огромное значение. "Первая Арканарская песня на русском языке, несомненный признак интеграции культур". Одних диссертаций не меньше десятка.
Впрочем, окончательно взбесила Антона не она – следующая. Хоть пелась тише, лучше и под гитару. "Заточим длинные ножи о камни мостовой". Бывшего наблюдателя передёрнуло: "Марш серых рот". В висках застучало. Дальше – провал в памяти – ровно настолько чтоб оказаться этажом выше.

Сквозь красный туман он разглядывал их – полдюжины тупых рож, бессмысленные улыбки, запах перегара.
…Рожи и представления не имели, как близко оказались к летальному исходу, когда послали на "Ы" чудака-соседа да показали на прощанье нож.
Антон с трудом подавил в себе благородного дона Румату, возжелавшего поучить смердов правилам вежливости.
Деревянной походкой он спустился к себе – и тут до него дошло. С потрясающей ясностью ему представился забрызганный кровью потолок.

"Прав, прав доктор Александров! Только повторная реморализация", – Антон тупо смотрел в стену, – "Записаться завтра же, сразу после работы". Такие срывы случались всё чаще…
Вернувшись домой, он нажал на кнопку вызова аварийной службы. Заспанный голос с великолепным арканарским акцентом поинтересовался: "Чего? Поют? Убили кого? ". Узнав, что пока-таки никого, голос отключился и на повторные вызовы не реагировал.

…Вряд ли кто смог бы объяснить, отчего арканарские рабочие предпочитали селиться именно в этом районе. Наверное, сказывалась близость ульмотронного завода. В одном Антон был почти уверен – на несколько километров вокруг он оставался единственным землянином. Собственно, и его-то никто не держал – только гордость, да полжизни, прожитых на этой улице, да Кира. Желание сохранить всё так, как было. По себе он помнил, как это важно – Дом, куда можно вернуться. Оттого и поддерживал здесь безукоризненный порядок.