Олаф Локнит - Берег Проклятых

— Я не уверен, что это Кхитай,— грустно произнес Мораддин, осторожно поглаживая висящую на плече мышку.— Мой учитель говорил, будто за границами Империи, ближе к восходу, есть и другие страны. Камбуя, например. Или некое Островное королевство, похожее на родину учителя, но вместе с тем разительно отличающееся… Он называл это государство Джапуном.

— Джапун,— проворчал Конан.— Никогда не слышал… Ого, Мораддин, взгляни! Камень с надписями! У правого края дороги возвышался четырехгранный обелиск с выбитыми на нем рельефными знаками. Мораддин с интересом подошел к камню, долго рассматривал, шепотом выговаривая странные слова, и, наконец, повернулся к киммерийцу:

— Здесь написано вот что: «Вы переходите границу земель семьи Тайса. Пусть каждого путника хранят Поднебесные Боги на пути к Сы-Цзин», Мораддин запнулся и по некотором размышлении сказал:

— Знаешь, «Сы-Цзин» можно перевести как «Западная Столица». Видимо, мы идем к одному из главных городов этой страны. Но могу повторить, это не Кхитай, хотя символы очень похожи на принятые там. И посмотри, как украшен камень. Самый настоящий стиль «Лу», но есть различия…

— «Лу»? — нахмурился Конан.— А ты откуда знаешь? По-моему, это просто крыша над камушком, чтобы дожди не портили надпись.

Варвар совершенно не оценил изящества многоскатной крыши над стелой. Крыша как крыша, похожа на кхитайскую…

— Нам идти далеко, давай поспешим.— Мораддин отстранился от камня с письменами и медленно пошел вперед.— Есть надежда встретить по дороге маленькие поселения. Там и набьешь ненасытное брюхо.

Эх, жаль, нет лошадей, подумал Конан. От своих ног проку мало, стало быть, до Западной Столицы, о которой говорил Мораддин, наверняка много дней пути. По сторонам тракта высились глухие стены леса, изредка дорогу пересекали необычные животные и птицы — пестрые, яркие. Людей по-прежнему не встречалось.

— Наверное, это очень дикая страна,— рассуждал варвар, легко вышагивая по шестиугольным гладким плитам.— Дорога есть, зверье всякое бегает, и ни одного человека.

— В дикой стране,— заметил бывший капитан гвардии Илдиза,— не строят хороших дорог. Скажи, в Киммерии есть дороги?

— Одна есть,— с гордостью ответил Конан.— Торговый путь на Аквилонию. Правда, замостить никак не получается, однако это не беда… Эй, Мораддин, ничего не слышишь?

Тракт резко поворачивал влево, из-за поворота неожиданно донеслись звуки, одинаковые во всех странах и знакомые любому уху — бряцанье стального оружия. Его сопровождало ржание коней, гортанные выкрики бьющихся противников, и, наконец, часто застучали копыта. Шум стремительно приближался.

— Хотел людей — получи,— скороговоркой произнес Мораддин.— Отойдем в сторону?

Конан кивнул и отскочил к зарослям кустов, усыпанных яркими оранжевыми цветами. На драку лучше посмотреть со стороны и вмешаться не раньше, чем определишь силы врага. Мораддин стал рядом, положив ладонь на рукояти меча.

Из-за поворота вылетел всадник, а за ним с задорным гиканьем неслись еще трое. С первого взгляда Конану и Мораддину стало ясно, что первого всадника преследуют. Двое кричащих седоков, облаченных в одинаковую одежду, размахивали слегка изогнутыми мечами, а третий раскручивал аркан. Не замечая Конана и Мораддина, охотники и жертва пронеслись мимо, свистнула ременная петля, и передний всадник полетел на дорогу. Остальные спешились, выставили вперед клинки и кошачьей поступью двинулись к поверженному. Похоже, они собирались убить его на месте.

— Нехорошо,— ровным голосом произнес Мораддин.— Их трое, а он один.

— А вдруг идет охота на важного преступника? — предположил Конан.— Видишь, троица одета в похожие плащи? Значит, стража или военные. Хочешь вмешаться?

— Погодим,— буркнул Мораддин, наблюдая, как вырванный арканом из седла всадник сбросил петлю, вскочил и, выхватив тонкий меч с едва заметной круглой гардой, принял боевую стойку. Он наверняка решил драться насмерть, а потому сбросил шлем. Это было разумно: шлем сокращал обзор, к тому же противники наступали с трех сторон.

— Отродье Сета! — ругнулся Конан.— Мораддин, это же девчонка!

Да, воин, отбросивший в сторону шлем, был женщиной. Развязался узел на затылке, по плечам рассыпались иссиня-черные волосы. Черты лица, без сомнения, указывали на восточную красавицу-аристократку. Девица, обнажив мелкие белые зубы в недоброй ухмылке, готовилась либо победить, либо умереть…