Олаф Локнит: Чёрная река

Форт Тусцелан, граница с Пущей Пиктов

Ранняя весна 1286 года по основанию Аквилонии.

Конану здесь не нравилось. Настолько не нравилось, что киммериец с огромным удовольствием плюнул бы на эту бессмысленную и нескончаемую войну, на пиктов, на Аквилонию, на герцога Троцеро вместе с его неуемным наследником и на их безумную затею, собрал дорожный мешок и отправился бы на Полдень, к побережью океана — по крайней мере там тепло, сытно, да и по морю варвар соскучился…

Конан с юности установил для себя обязательное правило: доводить до конца любое дело, за которое взялся. Пускай даже самое безнадежное.

Это было не упрямство, а всего лишь одна из черт варварского характера: негоже бросать начатое, люди уважать перестанут. А к мнению друзей и соратников Конан относился трепетно, поскольку сражался с ними плечом к плечу — нет братства более крепкого, чем братство клинка. Поэтому киммериец останется на Черной реке вплоть до победы. Или смерти.

Так или иначе Конан не любил Пущу. Ему опротивела вечная сырость, из-за которой даже отлично выдубленная зингарская кожа покрывалась плесенью. Раздражали липкий желтоватый туман, вечерами наползающий со стороны реки, черные скелеты деревьев поднимающиеся над волнами зыбкого марева и странные звуки доносящиеся с другого берега — жалобные крики неизвестных птиц, зловещее потрескивание ломающихся сучьев и еще какие-то совершенно непонятные взвизгивания, стоны и хрипы.

Надоело бледное и холодное солнце, здесь казавшееся не золотистым, а сероватым, будто кожа пиктских дикарей. Словом, варвар почитал забытую людьми и богами Пущу истинным проклятием всей своей жизни — доселе Конан не встречал более скверных земель. По сравнению с древним лесом, простершимся от Черной реки до закатного побережья Великого океана, даже мерзлые тундры Ванахейма и вересковые пустоши Гипербореи покажутся вполне гостеприимными и, отчасти, привлекательными своей дикой красотой.

Дурная слава Пиктской Пущи подтверждалась — если между Черной и Громовой реками располагались сравнительно обжитые пространства, земли Великого герцогства Боссонского, то далее к Закату тянулись бесконечные топи, лесистые холмы и непролазные чащобы, населенные не только своими истинными хозяевами, пиктами, но и самой невероятной нечистью и нежитью, в королевствах цивилизованных давно истребленной. Пуща оставалась единственной частью материка, где еще не ступала нога аквилонского картографа, зингарского купца или туранского ученого мужа. Конан видел подробнейшие планы приграничных областей, где были обозначены самые неприметные тропки, но территории за Черной рекой выглядели на них сплошным белым пятном.

Некоторое представление о левобережье было у боссонских следопытов, отваживавшихся проникать в дебри на несколько лиг к Закату, но что происходит в глубинах Пущи не знал никто. Ходили слухи о настоящем пиктском городе, якобы возведенном нынешним вождем дикарей Зогар Сагом, затерянных в лесах тайных святилищах, где серокожие поклоняются неведомым древним божествам, неких «сокровищах» упрятанных в Пуще кхарийцами (ну как же обойтись без кхарийцев, которых привычно обвиняют во всех бедах уже тысячу двести лег!) в стародавние времена крушения Стобашенного Пифона. Конан большинству этих россказней не верил, почитая их старушечьими сказками и плодом фантазии чересчур увлекшихся воспоминаниями о собственных подвигах следопытов.

Но, несомненно, в Пуще что-то было — что-то недоброе, затаившееся в буреломах и болотах. Некая сила, повелевающая дикарями. Это киммериец чувствовал подсознательно, накопленный за годы странствий опыт подсказывал, что наползающая со стороны лесов тьма имеет некий источник. Впрочем, Конан предпочитал не увлекаться высокими материями и размышлять о истинных причинах этой странной войны, побудивших пиктов забыть о долгих столетиях уединенной жизни и атаковать земли Аквилонии — у варвара других дел хватало.

Конан, вместе с Эмертом Боссонцем, непревзойденным лучником, записались в армию его светлости Троцеро минувшей зимой. Пуантенские герцоги платили наемникам щедро и в отличие от многих других владык предпочитали своим воинам не лгать Троцеро прямо говорил, что будет трудно, война становится затяжной и больших жертв не избежать. Главное — избавить Аквилонию от непрекращающихся набегов и надежно перекрыть дикарям дорогу на Восход. Сделать это можно одним способом: максимально укрепить рубежи по Черной реке, выстроить неприступные форты и однажды нанести пиктам сокрушительное поражение, которое навсегда отобьет у серокожих охоту соваться на правый берег Черной.