Генри Бернс - Свадьба мертвецов

Проснувшись утром на широкой мягкой кровати, Конан с удивлением обнаружил рядом с собой одну из девиц, принимавших накануне вечером участие в пирушке. Он не помнил, как добрался ночью до кровати, и тем более, как затащил туда эту красотку.

— Эй, — Конан потряс мирно посапывающую девушку за плечо. — Ты как здесь оказалась?

Она открыла глаза и блаженно потянулась.

— Ты так пожирал меня за столом глазами, что я решила прийти к тебе ночью.

— И?

— Увы, — вздохнула девица, приподнимаясь на локтях. — Храпеть ты умеешь мощно, а вот нижняя часть твоего тела, как я ни старалась, будто семь раз умерла.

Конан побагровел.

— Я тебе сейчас покажу, маленькая врунья, — начал было он, но в этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошел уже изрядно подвыпивший хозяин.

— Все валяетесь? — хрипло спросил он, кинув плотоядный взгляд на обнаженную девицу. — Пора уже и за дело приниматься, а то вино скиснет! — И довольный своей шуткой Корхас захохотал.

Конан, у которого голова гудела, а во рту пересохло, не заставил себя долго упрашивать и мгновенно спрыгнул с кровати, тут же забыв про соблазнительницу.

Когда он вошел в залу, половина гостей уже восседала на своих местах, торопливо вливая вино в горящие глотки. Позевывая, почесываясь и бормоча себе что-то под нос, подтягивались и остальные. Рассевшись вокруг стола, они некоторое время сосредоточенно жевали и глотали, стараясь поскорее вернуть себе бодрость духа.

— А чего это Ахтуб и Мехад? Оторвать свои задницы от кроватей не могут? — раздался вдруг среди чавканья чей-то голос. — Видать, вчера так нализались, что теперь будут дрыхнуть до вечера!

— И этот, как его там… Керд! — добавил хозяин, оглядев стол. — Наверное, до сих пор продолжает разбрасывать свои внутренности.

Тут Конан заметил, что за столом не хватает троих — тощего юнца, которого вчера подняли на смех, и двух самых беспокойных гостей, едва не изрезавших друг друга кинжалами. «Да Нергал с ними, — подумал киммериец, — очухаются — приползут».

Постепенно за столом становилось все веселее и оживленнее. Раскрасневшийся толстяк, размахивая жирными руками с нанизанными на пальцы дорогими перстнями и не переставая жевать, рассказывал о каком-то своем очень богатом приятеле.

— Глаза у него, конечно, бесстыжие, — давился он, чавкая и икая. — Но зато денег! Столько успел наворовать, что хоть три века живи — все равно не успеешь растратить!

Конан навострил уши, стараясь уловить все, что было связано с неведомым ему денежным мешком, но из-за гула, царившего в зале, сделать это было довольно трудно.

— Он такие пиры закатывает, — продолжал толстяк, влив в себя очередной кубок. — Не поверите, пока сами не увидите! Вина, к примеру, мимо глоток льют столько, что вам и не снилось, — у любого из вас в погребе меньше хранится. А потом еще и одаривает каждого гостя, да так, что насилу все домой приволочешь!

— Брехня все это, — насмешливо перебил толстяка долговязый смуглолицый гость. — Ты по своему наглому обыкновению вечно несешь всякие небылицы, Нергал знает, откуда ты их берешь. Про себя-то небось нечего рассказать, вот и хвастаешь какими-то выдуманными приятелями. Я вот, например, могу сказать про себя: у меня денег — что у табуна коней волос в хвостах.

Выпучив осоловевшие глаза, толстяк недоверчиво посмотрел на смуглолицего.

— Ну что уставился, как коза на горох? — презрительно ухмыльнулся тот. — Будто не знал? Да все это знают! Мне скрывать нечего! Я нажил свои богатства честным трудом…

— Ха-ха-ха! — громко рассмеялись сразу трое или четверо гостей, один из которых чуть не подавился петушиной ногой. Его сосед по столу начал так яростно колотить товарища по спине, что тот с размаху ткнулся лицом в блюдо с горячим красным соусом. Когда бедолага поднял голову, гости загоготали так, что на столе запрыгала посуда. Зрелище было действительно смешное, и Конан тоже оглушительно, до слез, расхохотался.

Когда гости, в изнеможении постанывая, затихли, вновь раздался голос Корхаса:

— Просто в балаган ходить не надо! А кстати, где эти поганые шуты, которых наняли развлекать нас? Мерзкие шпагоглотатели, — пьют небось, не просыхая! Пропивают мое добро, спускают мои денежки. Напрасно я заплатил им вперед! Эй, ты! — крикнул он слуге, подпиравшему стену у двери. — Пойди-ка приведи их сюда, пусть покажут, что умеют!

Слуга вскоре вернулся, пинками гоня перед собой упиравшегося карлика.