Норман Хьюз - Братья по оружию

— Мальчик мой, тебя ли я слышу?! — раздался внезапно голос в дверях.— Клянусь небом, на миг мне показалось даже, что это сам…

Женщина не договорила. Гарбо, вскочив с места, бросился ей навстречу. Почтительно опустился на колени. Прижался губами к ее запястью. Даже Месьор дернулся в своем кресле, точно забыв на миг о своем увечье — но тут же неловко осел, выругавшись сквозь зубы.

Впрочем, он мгновенно овладел собой.

— Матушка!

— Да, милый, это я. У меня появилась нежданная возможность ускользнуть — и я поспешила воспользоваться ею. Прости, что не смогла тебя предупредить…

С этими словами женщина прошла в комнату, на миг задержалась перед креслом Грациана, взирая на него сверху вниз со странной смесью жалости, любви и страха, потом быстро наклонилась, поцеловав его в лоб — и поспешила отойти, как будто опасаясь задержаться рядом слишком надолго.

Гарбо усадил ее в свое кресло, сам подвинул себе другое… и какое-то время все трое молчали, глядя друг на друга — а потом заговорили все разом:

— Ты совсем не изменился, Гарбо…

— Рад видеть тебя в добром здравии, матушка…

— Как хорошо, что вы смогли прийти, графиня…

И все трое засмеялись. Неловкость понемногу таяла, словно льдинка под солнцем.

Графиня, в свои без малого пятьдесят лет была все еще хороша собой. Высокая, сохранившая почти девическую стройность фигуры, она держалась очень прямо и несла себя с достоинством королевы. Темные волосы, в которых едва проглядывала седина, были убраны под капюшон плаща. Морщин на лице почти не было заметно — только горестные складочки в уголках губ, да паутинка вокруг черных, молодо блестевших глаз.

— Город так изменился,— произнесла она вдруг задумчиво, ни к кому не обращаясь. Десять лет я не ступала на улицу… это так странно. Хотя дорогу сюда, в наш старый дворец, я нашла бы и вслепую!

— Город изменился? — переспросил Грациан.

— О, да. Стало чище. Богаче. Люди… какие-то другие. Все же Лаварро не такой уж плохой правитель…

Гарбо округлил глаза.

— Вы оправдываете его, графиня? После всего, что он сделал?!

Та пожала плечами. Вместо матери ответил Месьор.

— Надо разделять самого человека — его натуру, устремления… и отдельные поступки. Деяния могут нести зло другим людям, однако…

— О, только не надо мне этих митрианских проповедей! — Гарбо был все себя от возмущения.— Я оцениваю людей лишь по тому, что они сделали мне лично. Этого достаточно!

Грациан засмеялся.

— Смотри, не забудь об этом, когда наш друг-северянин раскусит твою игру!

— Если раскусит… И довольно об этом! Ты просто помешался на своем киммерийце, а это никогда для тебя добром не кончается. Вспомни хоть, в прошлый раз, с этим немедийским щенком…

— Гарбо.— В голосе Месьора слышался свист бича. Шипение змеи. Глаза на закаменевшем лице смотрели с такой ненавистью, что Гарбо, даже оторопел, испугавшись, что на сей раз в своей дерзости зашел слишком далеко.— Ты — больше — никогда — не будешь — поминать…

— Мальчики. Мальчики,— властно вмешалась графиня.— Подраться вы все равно не сможете, а осыпать друг друга оскорблениями — пустая трата времени и сил. К тому же, мне скоро нужно возвращаться, пока меня не хватились, а мы еще ни о чем не договорились…

Медленно, неохотно Грациан опустил голову. Стиснутые челюсти понемногу разжались. Гарбо шепотом пробормотал какие-то извинения… Когда же Месьор вновь посмотрел на графиню — его было не узнать. На лице играла приветливая улыбка, глаза смотрели почти весело.

— Прошу простить, матушка, что тебе. пришлось стать свидетелем этой сцены. Я что-то совсем одичал в последнее время… Но нам, и правда, пора поговорить о делах. Гарбо. Поведай графине, чего ты хочешь от нее.

— О, да,— оживилась женщина.— Грациан сказал мне только, что я должна сыграть какую-то роль, чтобы выручить тебя из беды. Я не уверена, что смогу… все-таки уже столько лет я ни с кем, кроме слуг, не общаюсь… но мой долг — помочь сыну Паллия. Я сделаю все, что в моих силах.

— Графиня! — Гарбо рассыпался в благодарностях.— В нашем плане нет ничего сложного — однако кроме вас никто не сумеет справиться с этой ролью. Вы должны будете изобразить знатную аквилонку, которая оказалась в Коршене проездом. И здесь у нее внезапно случились денежные затруднения. Поэтому она хочет продать кое-что из своих украшений. Самоцветы и жемчуг. Но поскольку в городе она не знает никого, то вынуждена обратиться за советом к хозяину постоялого двора.