Донован Фрост - Храм ночи

Армледер вздрогнул от раскатистого, молодого и сильного смеха Конана. Он никогда не видел короля таким. Сейчас перед ним был Амра, Черный Лев, победитель колдунов и демонов, варвар, задушивший дряхлого короля Аквилонии на ступенях его собственного трона. Всю жизнь во дворце капитан привык видеть короля, а не неистового великана, готового хохотать посреди Мировой Бездны и отпускать сомнительные шутки. И в эту сказку — о былом легендарном величии Конана Армледер мгновенно поверил.

— Итак, вперед. Где-то тут скрываются наши приятели. Если их вовремя не остановить — вот тогда-то и начнется самое страшное.

И король бросился вперед, перепрыгивая с камня на камень. Армледер еле за ним поспевал, сжимая неудобный меч.

Конан упивался вновь обретенной силой. Могучие ноги упруго несли его вперед, звериное чутье подсказывало, какой камень не выдержит веса его тела и черного доспеха, глаза великолепно видели даже в черном дыму, а руки гудели от скрытой мощи. Таким он был на палубе пиратской «Тигрицы», в подземельях Стигии, джунглях пиктов, в родных киммерийских скалах и пустошах. Он мчался, словно огромный и смертельно опасный зверь, а вместе с ним вперед мчалась вся его жизнь. Он одновременно был удачливым атаманом мунган, и аренджунским вором, черным корсаром и наемником.

Меж тем они уже неслись вверх по гигантским ступеням храма. Армледер краем сознания понял, что видел в подземельях замка лишь бледное отражение этого титанического строения. Это была усыпальница королей Темной Расы. Конан чувствовал тугую неизбывную злобу, клубящуюся где-то под каменными плитами. На миг варвару показалось, что он попал в жуткое сновидение первых существ, выползших на юную землю, чтобы опоганить ее, наполнить черными тенями и ужасом. Он закричал, вышибая ногой засов каменных ворот, и люди бросились дальше, а навстречу им выносились чудища, одно страшнее другого. Мечи в руках гудели, словно сами рвались в бой. Разрубая тварь, полностью состоящую из оскаленной пасти, когтей и шипов, Конан почуял в глубине усыпальницы радость пробуждения королей Темной Расы. Капитан и король одновременно поняли, и знание это пришло им откуда-то извне, что, открыв врата Храма Ночи, ускорили пробуждение исчадий Бездны.

Они ворвались в громадный зал, подпираемый целым лесом колонн, выполненных в форме омерзительных жаб, змееподобных людей и иных чудищ. Здесь под самым потолком плавала совершенно непроглядная тьма, внутри которой клубилось багровое пламя, а пол был изрыт канавками и нелепыми низкими ступенями в самых неожиданных местах.

Почти в самом центре зала возвышался хрустальный купол, внутри его бились и расплетались черные тучи, какие-то жирные кляксы и неясные угрожающие силуэты. К одной из стен прислонился плавник, затем — ряд присосок, мелькнули глаза, взгляд которых сулил погибель.

— Ага, я вижу, мой братец проник даже сюда. Ты счастливчик, Армледер. Я в последний раз предлагаю тебе Вечность.

В тени усыпальницы, где билась и пробуждалась первобытная злоба, стояли две фигуры. Армледер вздрогнул от омерзения, заметив, как странно искажены под плащами некогда человеческие фигуры Эолабара и Торкиля. Только лица еще оставались человеческими. Вернее, почти человеческими. Глаза уже напоминали глаза рептилий, слова Торкилю удавались с трудом, словно на месте его языка за зубами билось раздвоенное жало.

— И жалкий король из жалкого мира! — продолжил Торкиль, спускаясь по нелепой канавке. Человек давно бы споткнулся и свернул себе шею, но то, что скрывалось под плащом отпрыска пеллийского рода, вполне свободно двигалось по всем каменным извивам. — Глубоко символично, что первой жертвой разбуженных Спящих будет именно Конан.

— Ты говоришь так, словно меня здесь нет, червяк! — вскричал Конан, берясь за тяжелый меч и вращая им над головой.

— А тебя и нет уже. Ты тень мира, который через день сам станет тенью. Не будет Последнего Разрушения, не будет и восстановления! Хватит светлым и темным богам играться в Великое Равновесие. Проснутся Спящие и наполнят эту пустоту иным содержанием.

— Эй, Хват, Эолобар, или как там тебя! Если в тебе осталось что-то от человека, бери сабли, и сражайся. По крайней мере, я не раздавлю тебя, как червяка.

Эолобар двинулся вниз, к Конану. Лицо его было совершенно застывшим, только меж губ мелькал змеиный язык, а ноздри странно подрагивали. Однако его рука потянулась к эфесам двух сабель, висящих на боку.