Донован Фрост - Храм ночи

От Конна и Троцеро прибыл гонец с известием о блестящей победе аквилонцев над гирканцами, спешившими поучаствовать в событиях вокруг заговора Блистательных. Не ожидавшие встретить основные силы королевства степняки смешались и дрогнули.

Троцеро даже не успел развернуть все полки в боевые порядки — так стремителен оказался бой. Конн во главе пуантенцев в скоротечной схватке буквально стоптал гирканский авангард и бросился развивать успех. На плечах бегущих он врубился в плотные ряды походной колонны противника, причем основной беспорядок внесли не его бронированные рыцари, а в панике отступающие силы авангарда.

Грозная на равнине, маневренная, легко управляемая восточная конница оказалась сбита в огромную кучу и зажата в горной теснине.

Ее предводитель пытался навести порядок, снеся саблей пару-тройку голов нерадивым командирам и начальнику передового дозора. А тут еще таранный удар пуантенцев завяз в хаосе коней, людей и повозок, словно топор в сыром полене, однако к месту битвы подоспели основные аквилонские силы. Гирканские полки, что вырывались из предательской теснины в поле, натолкнулись на несокрушимую стену гандерладских копий, со склонов лесистых холмов по перемещавшейся восточной кавалерии хлестнули боссонские стрелы. Перед тем как Конн разрубил его едва ли не до седла, предводитель гирканцев успел отдать приказ спешно отступать, ибо с запада, словно бесконечная сверкающая змея, тянулись аквилонские рыцари, охватывая конницу степняков со всех сторон, словно удав кролика. Отступление быстро переросло в паническое бегство — к вечеру Троцеро отдал приказ прекратить преследование, ибо тяжеловооруженное рыцарство едва ли не пострадало в ходе его больше, чем во время битвы: знойное солнце раскаляло доспехи, кони, не привыкшие к жарким в это время года степям, бесились и норовили скидывать седоков. Однако гирканцам досталось еще раз — немедийцы, желая показать всему миру, кто хозяин в восточной части хайборийских земель, выслали на перехват степнякам значительные силы, довершившие разгром.

Вести эти, без сомнения, были радостными, однако гонец не торопился подойти с ними к королю. Конан расхаживал по парапету пеллийской твердыни в полном вооружении, алый плащ и алый плюмаж его шлема трепетали, словно языки пламени, предвестники пожара, а из-под опущенного забрала можно было расслышать явственное рычание. Киммериец в бешенстве хлестал своей перчаткой по камням крепостной кладки с самого раннего утра, а подойти к нему рисковали только Ройл да трое его ближайших телохранителей.

Причина королевского гнева была такова — когда северяне и Черные Драконы, платя немалую цену за каждую ступеньку или площадку башни, очистили замок от живых мертвецов и оставшихся верными Блистательным наемников, оказалось, что сам Торкиль и Змееныш бесследно исчезли. Поиски продолжались ночью. Немногочисленные пленные на допросах в один голос утверждали, что в последний раз видели обоих по пути в мрачные подземелья. Туда и направил Конан своих воинов. Впотьмах им пришлось столкнуться с различными хитроумными ловушками и последними защитниками замка, живыми и мертвыми, которые дрались отчаянно — им совершенно нечего было терять. Когда затих на холодных камнях последний изрубленный труп, а Иллиах перерубил ноги последнему пикту, кинувшемуся на него с балок перекрытия с обсидиановым ножом в зубах, выяснилось, что главари мятежа пропали. Конан приказал бросить поиски во тьме только тогда, когда троих Драконов, кинувшихся на подозрительный шорох в одно из боковых ответвлений туннеля, нашли в каменной яме насаженными на стальные колья. Оказалось, что под ними бесшумно провернулась мраморная плита.

В подземелье повсюду слышались стоны, скрежет, нечеловеческий смех, под сводами проносились неясные крылатые тени, в воздухе вдруг вспыхивали и гасли странные тревожные огоньки. Аквилонцы выбрались наверх бледные, перепуганные, хотя при свете звезд и луны трудно было сказать, что же их, собственно, так напугало. Конан до самой зари бродил по замку, сжимая в руках кинжал в тщетной надежде, что заговорщики притаились где-то среди мебели и колышущихся портьер. Однако никто не кинулся на киммерийца в гулких пустых коридорах или полумраке библиотеки Эйольва-Валлана.

А наутро с немедийской стороны пришла весть о том, что на пограничное укрепление совершено нападение, рассеявшее гарнизон, однако барон Оливей непонятным образом отвел угрозу, погибнув в жестоком бою.