Норман Хьюз - Обитель драконов

Торговцы, похоже, также осознали это. Старший в пояс поклонился северянину.

— Благодарим тебя, отважный воин. Честь и слава вам обоим — отрадно видеть, что на свете еще остались люди, готовые прийти на помощь ближнему! Если бы не вы — не знаю, что и сталось бы с нами!

— Чего тут знать… — Конан хмуро покосился на трупы караванщиков, зарубленных разбойниками — именно их отчаянные крики, слышные издалека, заставили Палому и ее спутника броситься на подмогу купцам.

Старший вновь согнулся в поклоне.

— Не угодно ли благородным господам отдохнуть у огня, пока мы предадим земле наших товарищей… Почтем за честь, если вы разделите наше скромное угощение — а потом мы сможем поговорить.

Двое купцов отвели повозки и лошадей в сторону от дороги, чтобы не оставаться рядом с мертвецами, и принялись раскладывать костер. Остальные же начали оттаскивать погибших на обочину. Разбойников так и бросили там — во устрашение их собратьям, а своих людей похоронили в неглубоком овражке. Охранники каравана, заметила Палома, не погнушались обшарить и тех, и других; купцы благоразумно закрыли на это глаза.

Наконец, умывшись в ручье, все собрались у костра. Из седельных сумок были извлечены припасы, кувшины призывно забулькали вином.

Четверо охранников и пятеро купцов — от небольшого каравана уцелело чуть больше половины…

Однако таковы превратности торговых путей. Погибших помянули, воскурили в их память ветки можжевельника и окропили огонь вином и маслом, — и предали забвению. Через седмицу-другую истошно заголосит, получив дурные вести, чья-то мать или жена, заревут осиротевшие дети… но те, кто уцелели, ныне праздновали победу нам Смертью, стараясь не думать, что могли бы сейчас и сами покоиться в земле, скованные ее ледяной тяжестью. Они были живы — и это все, что имело значение!

Старший караванщик, туранец по имени Тамгай, оказался щедрым и гостеприимным хозяином, и угощение своим спасителям выставил на славу. Вино было явно из тех припасов, что он вез на продажу богачам — либо на подкуп чиновников в Бельверусе… а эти пиявки уж в винах-то разбирались неплохо! Палома смаковала каждый глоток.

На ее спутнике, впрочем, купец вполне мог бы и сэкономить, усмехнулась она про себя, наблюдая, как киммериец опрокидывает в бездонную глотку кружку за кружкой, даже не замечая, что за нектар он пьет.

— А славная была драка! — утирая рот ладонью, обратился он к наемнице. — Ты ведь меня еще ни разу в деле не видела… Как я справился, а?

Несмотря на весь свой суровый вид и воинственность, в душе он оставался мальчишкой, которому не терпелось похвалиться удачным боем. Палома насмешливо скривилась.

— Да как мясник топором — чем там любоваться?!

Он ничуть не обиделся, напротив, словно этого и ждал. Расхохотался, запрокидывая гривастую голову.

— Кто бы говорил! Трусливая девчонка, которая и близко-то подойти побоялась! Только и знала, что мазать из лука. Хотя бы раз попала, а, скажи?

Караванщики с широко раскрытыми глазами внимали этой перепалке: повидав обоих бойцов в деле, они, должно быть, опасались, как бы те, не ровен час, не набросились друг на друга. Решив попугать их еще немного, Палома потянулась за кинжалом.

— Спорим, попаду по мишени ловчее тебя!

В глазах киммерийца сверкнул — и тут же пропал — огонек. Он вспомнил, как уже имел несчастье принять подобный вызов два дня назад на постоялом дворе. Повторять не хотелось.

— То-то же. — Наемница назидательно подняла палец. — Мечом махать — это для таких безголовых варваров, как ты. Те, у кого мозги работают вперед кулаков, умеют выигрывать бой на расстоянии.

— Господа, господа, прошу вас! — всполошился туранец. — Это был славный бой, и вы оба в нем отличились. Мы все обязаны вам жизнью!.. Не угодно ли сказать, какую награду вы желаете за сей беспримерный подвиг?

Хитрый лис точно знал, как предотвратить кровопролитие! Хотя ему и невдомек было, что подобные перебранки для Конана с Паломой были просто способом провести время. Однако сработало: киммериец тут же забыл о споре.

— Награду, говоришь? Караванщик торопливо закивал.

— Сочтете ли вы сумму в сто немедийских золотых достаточной?

— Сто золотых?

— На каждого, на каждого, разумеется! Конан широко ухмыльнулся и кивнул в сторону своей спутницы:

— Ей, пожалуй, хватит и пятидесяти!

Не удержавшись, Палома прыснула в кулак. Нет, ну каков, а!.. Вслед за ней облегченно засмеялись и остальные купцы. Охранники, до сих пор насупленно молчавшие — опасаясь, должно быть, законных обвинений в трусости, ибо позорно спасовали перед «лесными братьями», — тоже присоединились ко всеобщему веселью.