Внезапно по глазам ударил свет. И громовой бас: «Что тут творится, Нергал вас побери?!» показался ей гласом Небес.
— Конан! — выдохнула она, в очередной раз парируя удар меча своим кинжалом.
Киммериец ринулся на помощь.
Но… У проклятой твари было больше трюков в рукаве, чем у балаганного фокусника!
На полушаге варвар споткнулся и закашлялся, отчаянно ругаясь, затем принялся тереть глаза руками.
А убийца, точно кошка, метнулся прочь. Палома бросилась следом, пытаясь ухватить край короткого плаща — но пальцы сжали пустоту.
Треск отрываемого ставня…
На фоне звездного неба мелькнула гибкая черпая фигура… И пустота.
Подбежав к окну, наемница успела увидеть, как человек перелетел через каменный забор — и тут же раздался стук копыт. Со вздохом она опустила руки. Кидаться в погоню было бессмысленно…
— Конан, эй, что он с тобой сделал?!
Из потока проклятий Палома смогла вычленить лишь одно слово: перец.
— Не трогай лицо! Слышишь, сказано тебе — не трогай! — По счастью, в пылу драки кувшин с водой для умывания уцелел. Девушка промыла глаза своему спутнику. Затем зажгла лампу.
При неярком свете ночника воители смерили друг друга взглядами. Физиономии у обоих были кислые, почти траурные.
— М-да, давненько мне не доводилось так оплошать, — протянул киммериец.
— Да и я тоже хороша… — И вдруг вскинулась: — Теренций!
В пылу драки она совсем забыла про мальчишку. Ох, и перетрусил же он, наверное!
— Теренций!
Она подошла ближе, опустилась на колени, тряхнула его за плечо.
Он повалился на спину, рука упала на пол с глухим стуком. Голова запрокинулась, глаза незряче уперлись в потолок.
…Кинжал вошел точнехонько между третьим и четвертым ребром, безошибочно отыскав сердце. Кровь тонкой струйкой сочилась из уголка Губ — черная полоска на белой, белой коже.
Помедлив мгновение, Палома протянула руку и с бесконечной нежностью опустила веки мертвецу.
* * *
Несколько мгновений Конан и Палома молча смотрели друг на друга.
— Что будем делать? — наконец выдавила она. Но ответил ей чужой голос — из дверей комнаты.
— Если благородные господа соизволят принять добрый совет…
Наемница поднялась навстречу владельцу постоялого двора.
— А ты, любезный друг, где был со своими советами, пока нас тут чуть не поубивали? Я звала на помощь…
С фальшивым раскаянием тот развел руками.
— Нe гневайтесь, госпожа, с детства туг на ухо! Злой запал ее еще не остыл после боя. Палома потянулась за кинжалом.
— А вот я тебе сейчас уши отрежу — раз это все равно бесполезное украшение, что тогда?! — Ухватив толстяка за ворот, она рывком подтянула его к себе, глядя в округлившиеся от страха глаза. — Говори — кого впустил ночью? Кто здесь был?!
Хозяин рухнул на колени.
— Госпожа… госпожа! Не виноват ни в чем, Небом клянусь! Это же постоялый двор… кто приходит, кто уходит, за всеми разве уследишь?! На ночь мы не запираем. А я на кухне был с женой… никого не видели, Митра свидетель!
Возможно он говорил правду… или лгал. Как узнать? Палома отпустила беднягу, и тот поспешно, не вставая с колен, отполз в сторону, косясь на свирепую наемницу затравленными глазами.
— Госпожа, не сочтите за дерзость, но совет я дам хороший…
— Говори.
— Уезжайте. Прямо сейчас. До утра недалеко, скоро городские ворота откроют. Уезжайте. Я стражников позже позову, к пятому колоколу, когда служанка в комнатах убирать придет. Скажу, ничего не знаю, ночью ничего не слышал, никого не видел…
— Да, это у тебя отлично получается, — мрачно констатировала Палома. Однако резон в словах хозяина все же был, она не могла этого не признать.
— А чего нам бояться? — подал голос Конан, все еще стоявший рядом с трупом. — Не мы же его прикончили, в конце концов!
— Ага. Только графская стража разбираться не станет. — Девушка поморщилась, вспомнив, как ее саму всего одну луну назад задержали точно также, над мертвецом, которого она не убивала. — Немедийские порядки еще похуже коршенских. Если есть подозреваемые — в лепешку расшибутся, чтобы нас до плахи довести. А так… виновных нет, значит, никто и доискиваться не будет. Похоронят по-тихому, и все.
— Истинно так, — затряс головой толстяк. — Госпожа — просто светоч мудрости! И опять же, историю замнут, и мне никакого убытка. А если вас схватят — по всему Церу пойдет слух, что в «Золотой короне» постояльцев режут…
— Убедил. — Киммериец, похоже, склонен был, как и Палома, согласиться с доводами хозяина. — Вещи соберем — и в путь. Ты там распорядись пока, чтобы лошадей нам оседлали.
Читать дальше