Гидеон Эйлат - Тени подземелья

— Шелудивый ишак! — выругался Конан. — Что же он думает, я с такой пищи буду на него работать?

Поразмыслив, он решил, что вряд ли стоит препираться с тюремщиком — толку большого все равно не будет, а время потеряешь. Варвар принялся за бобы, которые уже остыли и являли собой клейкую тепловатую массу. Он дочиста выскреб глиняную миску, да еще вычистил остатки соуса на дне куском лепешки. Когда ему еще дадут поесть!

В мешке оказался кожаный гамак, который киммериец подвесил, вбив в стену два железных стержня. Он лег, заложил за голову руки и погрузился в размышления. Подумать было о чем, к тому же разбросанные вокруг кости сильно способствовали мыслительному процессу.

«А что, если попробовать вбить несколько стержней в тот проклятый колодец, ведущий наверх? Тогда я смогу дотянуться до крышки люка и, может быть, открыть ее отсюда. Надо посмотреть!» Конан слетел с гамака и, схватив лампу, вскарабкался к подножию колодца. Посветив, он увидел, что этот замысел не пройдет.

— Нергалово отродье! — Он еще раз ощупал стенки колодца. — Железные! Богатый, сын греха!

Раздосадованный неудачей замысла, варвар прикинул расстояние до люка. Может быть, удастся подпрыгнуть и схватиться за поднимающий створки рычаг? Нет, высоко! Локтей десять, не меньше…

Он спустился вниз, в пещеру, лихорадочным взглядом обвел все предметы, которые были в беспорядке разбросаны по полу. Так… Кирка, молоток, несколько железных стержней, лампа, бурдюк, ведро, миска… Все! «Небогато, — подавленно подумал Конан. — Что же делать, копыта Нергала мне в печень?»

Он снова вскарабкался по осыпающимся под ногами ступеням и внимательно осмотрел стенки колодца и едва выступающие из них рычаги. Если сплести веревку и попробовать за них зацепиться… Киммериец поднял лампу повыше, пытаясь рассмотреть, насколько выступают железные стержни над поверхностью люка. Нет! И думать нечего. Там даже пальцу не зацепиться. «Что же делать? Что делать?… — стучало в висках. — Надо придумать, иначе…» Он бросил взгляд на белеющие внизу остатки костей.

Варвар спустился вниз, прикрутил фитиль лампы — масло следовало поберечь — и вновь улегся в гамак. В голове вихрем проносились планы, иногда самые невероятные и фантастические, но киммериец старался направить свои мысли на дело.

«Думай, думай, лопоухий баран, — подстегивал он себя, — или твой обглоданный череп будет валяться на земле рядом с другими…» Услышав слабый шорох, Конан взглянул вниз: несколько здоровенных крыс облепили миску в надежде поживиться чем-нибудь съестным.

— А, чтоб вас! — взревел варвар и запустил в мерзких тварей ножом. Не попал, разумеется; раздался визг, крысы юркнули в щели пещеры.

«Да от них здесь житья не будет, — подумал Конан. — Еще не хватало, чтобы во сне у меня что-нибудь отъели! Тут и гамак не поможет…»

Он слез со своего ложа и принялся обломками камней затыкать многочисленные дыры, щели и лазы, которые обнаружил в стенах.

«Теперь полегче будет», — закончив работу, решил он и вновь забрался в гамак — думать. Однако усталость и бессонная ночь взяли свое; веки варвара слипались, он пытался бороться со сном, но тщетно — через некоторое время в тишине пещерки слышалось только мерное дыхание.

Конана разбудил скрежет механизма, раздвигающего створки люка.

— Что, сын шакала, — раздался сверху голос Дархуна, — спишь? Пора работать, уже утро! Даром кормить я тебя не буду!

Киммериец поднялся наверх.

— Давай сюда ведро! — скомандовал хозяин. — Сегодня ты должен нарубить полную миску камня — тогда завтра утром я обменяю ее на похлебку, иначе ешь хоть песок, пока не сдохнешь!

Варвар сжал кулаки, но промолчал. Съев пойло, которое Дархун называл бобовой похлебкой, он принялся рубить породу, выковыривая и складывая в миску синие осколки. Дело спорилось, вскоре он уже нарубил емкость с верхом и остановился, опершись на кирку. Он до сих пор еще не придумал, как отсюда выбраться, и это не давало покоя. Не проводить же всю жизнь здесь, рудокопом! Конан даже заскрипел зубами от сознания собственного бессилия.

Он посмотрел на углубление в стене, которое вырубил, добывая этот Нергалов ладжаур. Боги! Его осенило — надо прорубить себе ход наверх, и дело с концом! Киммериец посмотрел на горку пустой породы, которая выросла на полу. Дней десять, ну от силы пятнадцать — и он, словно крот, пророет себе выход из этого подземелья. Варвар смахнул со лба внезапно выступивший пот. Неужели?… Неужели все так просто?