Дункан Мак-Грегор - Пёс бездны

— О-о? Но ведь стена так высока!…

— Только с той стороны. А в саду деревья упираются в нее ветками…

— Так ты залез на ветку и с нее перебрался на самый верх стены?

Конан не ответил, а только фыркнул. Для него не представляло труда одолеть и более высокую стену, снаружи или внутри — все равно. Не раз ему приходилось карабкаться даже на отвесную гладкую скалу, но прошедшей ночью он не мог рисковать. Если бы в саду оказался кто-либо из челяди Куршана, он непременно поднял бы шум и весь план сорвался бы в тот же момент.

Длинному Анто не надо было растолковывать. Он понял маневр Конана и снова исполнился восхищения и гордости за нового приятеля. Но каково же было его изумление, когда варвар вдруг бросил ему на колени черную мохнатую палку, издающую пренеприятный запах. Бритуниец отшатнулся и с брезгливой гримасой сбросил странный предмет на пол.

— Что это, Конан?

— Не узнаешь?

— О, нет… Неужели это хвост почтенного Мухруза?

— Так оно и есть,- сказал юный варвар, доставая из-под тахты непочатую бутыль.

— А… А сам Мухруз где?

— Да тут, в сарае.

Длинный Анто молча смотрел, как Конан заливает в себя кислое дешевое вино, и думал о том, что на сей раз Куршану изменили его инстинкты: напрасно он связался с этим парнем, напрасно бросил ему вызов (а в том, что то был все-таки вызов, бритуниец теперь не сомневался). Вся будущая жизнь Конана вдруг показалась ему совершенно ясной, и взгляд, которым он до сих пор взирал на варвара, стал даже несколько робок и почтителен.

— Ах,- пробормотал он, покачивая головой,- ужель ты избранник богов? Ужель судьба столь милостива ко мне, ничтожному, что подарила великое счастье быть с тобою рядом, друг?…

— Тьфу! — сердито сказал Конан, передавая Анто бутыль.- Клянусь бровями Крома, ты опять несешь вздор!

Бритуниец пожал плечами и совсем было собрался продолжить дифирамб, как тут осторожный стук в дверь заставил его отвлечься и отвести взор от Конана.

Миг спустя в комнату вошел пухлый человечек с редкой пегой бородкой. Круглое лицо его украшал большой лиловый нос, а темные глаза были полны неизбывной грусти.

— Э-э-э,- вежливо произнес он,- не ты ли, о могучий муж, есть Конан из Киммерии?

— Ну,- ответил варвар.

— Меня прислал к тебе наипрекраснейший, именуемый бриллиантом Заморы и светочем всего земного царства, великий и мудрый…

— Он от Куршана, — пояснил киммерийцу Длинный Анто.

— Я от Куршана, — подхватил человечек,- обладателя нефритового жезла, коим восторгаются все прелестницы благословенного Шадизара.

Конан, который не понял, что такое нефритовый жезл и с каких пор Куршан является светочем всего земного царства, нахмурился. Заметив это, Длинный Анто поспешил вмешаться.

— Наплюй на нефритовый жезл, Конан,- сказал он, возвращая варвару бутыль.- И отдай посланцу хвост — пусть эта грязная метелка утешит великого и мудрого в мгновения печали.

С этими словами он показал слуге Куршана узкий розовый язык, добавив к этому весьма неприличный жест, и с достоинством отвернулся к окну. Он знал: слуга непременно передаст хозяину, что видел его в обществе самого варвара, в его комнате и за одним столом, но ничуть того не смущался. Ему давно надоел старый жирный бахвал, хам и жадина, однако прежде он не осмеливался разорвать с ним узы, которые только тупица мог считать дружескими. Теперь же Анто ничего не боялся, ибо на его стороне был Конан.

А Конан совсем запутался в витиеватых речах и посему молча швырнул посланцу хвост Мухруза и вновь принялся за вино.

— Э… э-э…- в диком ужасе залепетал слуга Куршана, двумя пальцами поднимая с полу мохнатый обрубок.- Бедный, бедный господин Мухруз…

— Передай хозяину эту дрянь,- важно сказал Длинный Анто,- и еще скажи: коли он хочет получить свое отродье живым, пускай отпустит Ши Шелама нынче же вечером. Ты понял?

— Д-да…- пискнул слуга Куршана, задом нащупывая дверь.

Несколько мгновений спустя он уже несся по коридору с выпученными глазами и проклинал судьбу, что десять лет назад привела его в дом разбойника и оставила там на службе. Куда спокойнее было бы тачать сапоги или строить дома…

— …Или строить дома. — Ши Шелам глубоко вздохнул. Мысль его далее постройки домов не простиралась, но, видимо, даже этой скромной мечте не суждено было сбыться — петухи совсем обнаглели и все подбирались к нему с тайной целью нагадить на ноги, в животе от голода бурчало и стонало, да и у клети его с прошлого вечера никто не появлялся. Что касаемо петухов, так тут Ловкач дал себе клятву питаться ими одними в течение целой луны, если, конечно, удастся уйти отсюда живым. Гораздо более волновало его то обстоятельство, что ни одна собака (включая Мухруза) из свиты Куршана к нему не приходила. Пожалуй, сие могло означать лишь одно: скоро ему предстоит долгий путь на Серые Равнины. К чему кормить пленника, который в скором времени все равно должен умереть? Вот только каким образом умереть?… Этот вопрос чрезвычайно беспокоил Ши Шелама. От Куршана можно было многого ожидать.