Джим Батчер: Фурия Капитана

Леди Аквитейн среди них не было.

Кровь Маркуса сковало холодом.

Он шагнул назад к Фоссу, хлопнул мужчину по плечу, чтобы разбудить его и спросил:

– Где?

– Там, сзади, – Фосс протестующе махнул в сторону занавесок.

– Она была последней, над кем мы работали. Она прямо там, сзади.

– Нет, – прорычал Маркус. – Ее там нет.

Фосс удивленно уставился на него, потом встал и потащился назад, чтобы проверить самостоятельно.

– Хм, – произнес он, оглядываясь. – Не понимаю. Она была там.

Он кивнул на пустое место в конце ряда тел.

– Их было семеро.

– Сейчас их шесть, – сказал Маркус.

– Семь минус один, да, – сказал Фосс раздраженно. – Слушай, мы спали недолго, Маркус. Иногда семьи или друзья приходят за прислугой или снабженцами, которых убили, вместо того, чтобы хоронить их в общей могиле Легиона. Ты это знаешь.

Маркус покачал головой. Волна страха быстро прошла, потому что его наконец настигло изнеможение. Он знал, что должен украсть быструю лошадь и бежать ради спасения собственной жизни, но он так сильно устал.

Кроме того, он может это снова сделать в мгновение ока. И он отказался от побега.

Он обменялся несколькими словами с Фоссом, а затем вышел из палатки целителей и направился к штабной палатке.

В конце концов, какая разница, убьет его именно это решение или последствия одного из многих других, могущие проявиться в будущем, чтобы осложнять его жизнь.

Пока он был еще жив, у него было задание, которое нужно выполнить, Империя, которую нужно защитить – и капитан, которому нужно служить.

В общем, подумал Тави, могло бы быть и хуже.

Ему потребовалось около трех часов, чтобы собрать уцелевших офицеров трех Легионов, выяснить в точности, какими запасами они располагают, и разослать их на позиции.

Он выставил караулы, удостоверился в том, что воду добывают из колодцев, которые не были отравлены, и приказал каждому, кто не был занят выполнением этих двух поручений, немного поспать.

Он подозревал, что последний приказ, более чем любой другой, позволил ему получить поддержку офицеров Гвардии Сената.

Затем они похоронили мертвых, почтив павших, и Первое Копье произвел перекличку среди Легиона, составляя список погибших, посвятив этому полдня. Пробуждение той ночью было подавленным.

Было слишком мало алкоголя, и слишком многие из их братьев пропали без вести, чтобы трезвые легионеры забыли про них. Большая часть лагеря проснулась рано.

Следующие два дня прошли в неразберихе, подгонке формирований разбитых легионов, ухаживании за ранеными, а также создании надлежащего лагеря.

Первый Алеранский понес ужасные потери, почти такие же большие, как в битве при Элинархе. Несмотря на это, он был в лучшей форме, чем любой из легионов Гвардии Сената, хотя те начинали поход с большими силами.

Капитан Первого Сенаторского был убит в ходе боевых действий, а следующим по старшинству был Трибун Вспомогательных войск, чья кавалерия была ответственна за нападения на несколько стедгольдов.

Этот человек не вернулся из своего последнего патруля, или же он был в лагере и, каким-то образом узнав, в какую сторону начал дуть ветер, решил не задерживаться.

Никто из подчинявшихся ему офицеров не выглядел готовым рискнуть вызвать его гнев, принимая командование, которое по праву принадлежит ему, и, таким образом, они молчаливо поддерживали любые пункты обвинения, которые могли быть выдвинуты против него.

Налус предложил Тави назначить его командиром объединённого Легиона, сформированного из двух Гвардейских, и Тави нашёл это отличным решением.

В любом случае, выживших из двух Легионов едва хватало, чтобы создать один полноценный Легион, и Налус немедленно объединил оба Легиона Гвардии, "пока прибывшее подкрепление не сделает их разделение снова целесообразным".

Тем временем Китаи с соплеменниками отправилась выслеживать виновного Трибуна и его убийц. Она выиграла это право, когда они бросали монетку.

Погода странным образом изменилась. Небо было покрыто серой пеленой и облаками, казалось бы, наполненными снегом, который почему-то не начинал падать.

Тави потребовался час или два, чтобы понять, что это пепел. Пепел от какого-то чудовищного пожара, который можно было объяснить только извержением вулкана.

Это также объясняло яркий красный свет в ночь дуэли и дрожание земли, он был уверен в своем предположении. Через день или около того, осадки стали реже, затем прекратились, и на следующий день небо прояснилось. Однако, это явление оставалось необычным и взволновало почти всех.