Морис Делез - Клинки Лемурии

Атлант не стал любоваться этим зрелищем, а свернул влево и побежал по внутренней кромке скалы к месту, где на ее вершине был укреплен толстый канат. Добравшись до него, он скользнул вниз и через считанные мгновения уже стоял на палубе «Богини Морей», которая как раз поднимала якорь.

— Вперед! — зычно скомандовал он. Весла опустились в воду, и галера начала выворачивать из-за мыса. — Гуго, приготовься!

— Уже! — мгновенно отозвался валузиец.

«Богиня Морей» выходила из-за укрытия. Всего корпус отделял пиратское судно от оконечности мыса.

— Чем стрелять, Кулл? — выкрикнул Гуго, который понятия не имел о том, что ждет их за поворотом.

— Пока ничем, просто будь готов!

— Дерьмо верблюжье! — выругался Гуго, когда «Богиня» вышла из-за скалы.

Посреди бухты двухмачтовая галера пылала, как факел. Юркая «Силья», начавшая было двигаться к берегу, завидев «Богиню Морей», быстро развернулась и пошла в обход горящего корабля, стремясь укрыться за его корпусом.

— Мне ничего не стоит подпалить ему хвост!

Гуго обернулся к Куллу, но тот отрицательно покачал головой:

— Он никуда не денется, а вот Барусу помощь действительно нужна.

Шарга повернул к берегу, и вскоре град стрел с пиратской галеры обрушился на нападавших с тыла. Битва превратилась в бойню. Увидев галеру Кулла, отступавшие к форту люди Баруса воспряли духом и остановились. Приспешники барона навалились на них с отчаянием обреченных. Расстояние быстро сокращалось. Пираты выпустили последние стрелы и выхватили мечи, а на помощь им из форта уже мчалось полсотни стрелков, на бегу сражая самых яростных врагов. Сзади то же самое делали лучники с «Богини Морей», которая не могла подойти слишком близко к берегу, чтобы не сесть на мель, как «Миральда». Прыгать же в воду и добираться до берега вплавь было бы слишком долго. Гуго крутился, точно ужаленный, выбирая подходящую цель для своего огромного арбалета, пока перед глазами у него не мелькнула до боли знакомая фигура огромного турийца, который размахивал секирой, прокладывая себе кровавую дорогу к форту. Справа и слева падали его бывшие товарищи, к которым он вдруг воспылал неистовой ненавистью. Гуго помрачнел. Не так он мечтал разрешить их давний спор! Но сейчас колебаться он не имел права. Стрелок сжал зубы и прицелился. Он видел, что его врагу никто не может противостоять, но все равно не торопился, понимая, что остановить Карима может только Кулл, а он слишком далеко от потерявшего рассудок турийца. Гуго видел, как падали под обоюдоострым лезвием его друзья, и знал, что не промахнется

— Карим! — заорал он, подчиняясь внутреннему порыву.

Как ни странно, туриец услышал и обернулся, взглядом отыскивая кричавшего. Он держал секиру в руках, и ее огромное забрызганное кровью стальное лезвие закрыло широкую грудь. Наконечник стрелы ударился о сталь, но не смог пробить ее, а лишь опрокинул державшего секиру человека навзничь. Он поднялся, очумело тряся головой, и ринулся на пиратов Баруса, но те словно вспомнили о луках. Десятки стрел, будто рой разъяренных пчел, впились в него. Некоторое время гигант-туриец еще стоял, пошатываясь, глядя на торчавшие из тела оперенные древки и словно раздумывая, умереть ему или выжить. Вдруг он взревел, не как человек, а скорее как смертельно раненный зверь, и рухнул на землю.

Все, кто был на берегу, остановились как вкопанные. Валузийцы словно по команде побросали оружие. Их оставалось слишком мало, и они вовремя вспомнили, что вовсе не жаждут умереть за барона.

«Лемурия» дрейфовала всего в двух корпусах от мрачной гранитной стены. Примерно на таком же расстоянии от нее, дальше к северу, покачивался на волнах маленький одномачтовик. Барон не находил себе места. Он мерил шагами палубу, начисто позабыв о пленнице. Он знал, что за серой гранитной стеной идет сражение, и совсем не был уверен в его исходе, а ведь еще совсем недавно не испытывал и тени сомнения! Не успел он и глазом моргнуть, как лишился двух судов, а два других искусно отсек атлант. И дернул же его демон отпустить на «Силье» сына! Если с ним что-нибудь случится, он этого себе никогда не простит! А уж Куллу и подавно!

Ни единого звука не прорывалось наружу: толща серого камня гасила все, а змеившийся в его недрах проход поглощал эхо на полпути к морю. Время стремительно летело вперед, и бешенство барона копилось, грозя прорваться наружу в любое мгновение.

Шлюпки, одна за другой, начали выскакивать из протоки. Барон замер, напряженно вглядываясь в сидевших в них людей, и в первой же увидел Кауса. Он почувствовал неслыханное облегчение и, когда сын уже стоял на палубе «Лемурии», воскликнул: