Юрий Никитин: Трое в Песках

Гольш бережно погладил Яйцо, поднял измученные глаза с лопнувшими красными жилками в белках.

— А что оставалось? Мы и так уже погибали… К тому же тоже кое-чему у вас научился. Это странное «авось»!.. Я видел, что все расчеты против вас. Но они и раньше были против, а вы все равно побеждали.

Таргитай не слушал, обнимал и гладил Олега, тот уронил голову, мертвый ко всему. Мрак сказал нетерпеливо:

— Но теперь-то Зло истреблено?

Улыбка Гольша была печальной:

— Вы все еще дети… Ну, убили сильнейшего из магов. Но кто-то же остается все равно сильнейшим? Будете убивать одного за другим? Так перебьете всех умнейших людей на свете. Останутся только полудикие варвары.

— Но Жезл и Камень у тебя, — сказал Мрак упрямо. — Действуй! Если боишься, давай я. Я враз все Зло к ногтю! Только скажи, какие слова пошептать.

— Вот и ты стал, как Мардух… Опять прав тот, у кого больше силы. Конечно, ты будешь творить только добро, а зло — так, мимоходом. Лес рубят — щепки летят. Да и что обращать внимание на людишек, когда заботишься для всего белого света?

В разгромленной комнате повисло тяжелое молчание. Гольш поглаживал Яйцо, в глазах появился лихорадочный блеск. Старческие губы поджались, он постепенно выпрямлялся, силы прибывали на глазах.

— Но что делать? — спросил Мрак горько.

— Вам?.. Ничего. Уже все сделано. Вот Жезл Мощи, вот Пракамень, а вот Яйцо, с помощью которого могу заставить трепетать даже богов. Мардух верно сказал, что побеждает не сила мышц, а мощь разума. Он был в этом самым могучим, но я, как уже говорил, рискнул поставить на вашенское «авось»… Да, я дал им схватить меня, хотя мог бы продержаться еще пару дней. Я чуял ваше приближение! Вы ломились через пространство, как стадо свиней к водопою. Вас слышали даже глухие.

— Быстрая смерть тебе не грозила?

Гольш провел ладонью по лицу. Комочки крови исчезли вовсе, засохший красный гребень опал, седые волосы ухоженно упали на плечи. Синева ушла с распухших рук, Гольш выглядел здоровым и полным сил, как прежде.

— Это я все рассчитал, а не Мардух.

Мрак пораженно протянул:

— Вот как… Теперь я с тобой в кости играть не сяду!

— Не сядешь, — согласился Гольш. — Верно говорят: настоящая мощь приходит из Леса, в городах лишь обретает блеск и опыт. Вы настолько могучи, что… Олег, останови своего звероватого друга, он подошел чересчур близко.

Олег поднял голову, бросил хриплым безжизненным голосом:

— Мрак, не глупи. Он тебя убьет.

Мрак сделал крохотный шажок назад. Таргитай переводил непонимающий взгляд с одного на другого. Олег опустил глаза. Таргитай негодующе вскрикнул:

— Ты… обманщик? Твое дружелюбие ненастоящее?

Гольш смотрел насмешливо, покачивал головой.

— Все на свете ненастоящее, варвар. Даже друзья. Только враги — настоящие, всегда. Друг может предать, а враг… Агимас никогда не обманет. Жаждал убить и таким останется.

Таргитай ухватился за грудь, его согнуло от резкой боли. Гольш взглянул, словно кольнул двумя ножами.

— Предательство раскалывает сердце певца? Слышал, не верил. Лесные люди, я вынужден лишить вас жизней… Маги не знают ни жалости, ни благодарности, ни злобы. Они — разум.

Мрак стоял потемневший, плечи обвисли, будто держали гору. Олег спросил безнадежно:

— Но у тебя — Жезл Мощи, у тебя — Пракамень, у тебя даже Яйцо!.. Почему не дать нам уйти?

Гольш покачал головой:

— Вы с вашим «авось» чересчур опасны и непредсказуемы. Не могу дать вам даже одного шанса на миллион лет… хотя столько не проживете. А вот я, имея Жезл и Пракамень…

Он обрекающе опустил ладонь на Пракамень. Мрак и Таргитай невольно придвинулись к Олегу, стали плечо к плечу, покрытые ранами, измученные, в рваных волчьих шкурах.

— Вы чересчур удачливы!

Камень под рукой мага вспыхнул радостным пурпурным светом, комнату залил ровный ликующий свет. На лице Гольша появилось удивление, пальцы разжались, в глазах метнулся дикий страх. Олег сказал зло:

— Миллионы лет?.. Доживи до вечера.

Гольш начал подниматься, но красный свет от Пракамня побежал по руке, наполнил старого мага, вспыхнул ярко и слепяще. Яйцо осело сквозь дымок, а сизый пепел, бывший только что могучим магом, выдуло ветерком.

Мрак неверяще смотрел на опустевшее кресло, где одиноко и холодно блистало Яйцо.

— Что это он? Не умеет обращаться с огнем? В таком возрасте?

— С огнем никто не умеет, — устало сказал Олег. Глаза блуждали, тело оставалось здесь, а душа явно заглядывала во все лисьи норки вблизи башни. Он проговорил с усилием, помня, что маги — это разум, а не позорящие человека чувства: — Не такие уж мы лесные авосьники, Мрак. Я все-таки просчитал так и эдак, прикинул, просмотрел все дороги. Всякий раз выходило недоброе… Подозревать старого человека неловко, потому я лишь на всякий случай… Ты ж сам говорил, что береженого свои боги берегут, и чужие не трогают! Я наложил заклятие на Пракамень. Всякий погибнет, кто воспользуется первым.