Ирина Скидневская - Фэнтези-2005

Опускается ниже, ноги его касаются пола, и вот он снова лежит рядом с Пыльмау. От страшного напряжения сердце выпрыгивает из груди, но краем своего ускользающего сознания старик улавливает ее неровное тихое дыхание…

Охотник с сыном-подростком, затаившиеся среди обломков льда у большой полыньи, не спешили. Один неверный выстрел может лишить их добычи, которую пришлось караулить несколько предрассветных часов. Чтобы подышать, тюлень легко найдет другую полынью, а им придется возвращаться домой — слишком продрогли на студеном ветру.

Выстрел оказался метким, убитый тюлень заколыхался в ледяном крошеве. Пробуя посохом крепость льда, охотники подобрались к кромке полыньи. Сегодня отец впервые доверил сыну метнуть деревянную грушу-акын, утыканную крючьями, чтобы достать убитого зверя. Мальчику посчастливилось зацепить с первого раза, но черная лоснящаяся тушка неожиданно ушла под воду, кожаная бечева натянулась и задергалась. Встревоженный охотник быстро перехватил акын из рук сына, прочно обмотал вокруг кисти и потянул на себя. Что-то цепко держало тюленя под водой. Может, балует хозяин льдов — белый медведь?

Айн подкрался к самой воде. Небо уже достаточно посветлело, чтобы он мог разглядеть громадную волосатую руку, ухватившую в воде бечеву. У животных не бывает таких длинных пальцев, но сила, с какой рука сдернула человека под воду, была не человеческой, а звериной…

— Беги! — успел крикнуть сыну охотник.

Когда приходит беда, собаки в стойбище замолкают, словно несчастье вмиг лишает их мужества. Совсем тихо стало у айнов: погибли еще два охотника, отправившихся на промысел. Все, что осталось от них, — капли крови да обрывки меховой одежды во льдах. Забившись в яранги, женщины стерегли девушек, дети перестали играть в свои обычные игры. Ни смеха, ни веселых разговоров. Страшно. К тому же впереди отчетливо замаячил голод.

Орво дни напролет слушал тихие речи Токо, твердил длинные и странные заклинания, учился разговаривать с потусторонним миром. Однажды он спросил:

— Отец, почему же наши духи не могут защитить нас? Разве у них нет силы?

— Не говори так! — испугался Токо и быстро-быстро отбил поклоны деревянным фигуркам, которыми в изобилии было уставлено их жилище. — Это мы с тобой виноваты — до сих пор не знаем, что за напасть пришла. Ленивые мы, как сытые волки, трусливые, как лемминги. Но сегодня, Орво, этому придет конец. Сегодня старый Токо узнает всю правду и спросит у духов: «Поможете?»

— Я пойду с тобой!

— Нет, — покачал головой старик, — не пойдешь. Если мы оба погибнем, кто будет слушать речи богов?

— Ешь, Снег, досыта. Ах, какая вкусная и нежная моржовая печенка! Она дает силу и храбрость моржа, и — ты чувствуешь? — у тебя словно вырастают его клыки, а шкура становится крепкой, как камень. Да-да, это всем известно, ты вожак всех псов в стойбище. Это всегда так было, ведь ты родился самым крупным и красивым щенком в помете, и я кормил тебя за троих. Умница, Снег… хорошая собака, храбрая… Ты покажешь его мне, выманишь из моря, правда? Трусливого, вонючего тэрыкы…

Снег насторожился и взглянул Токо в глаза.

— Жалкого тэрыкы-людоеда! — Шаман презрительно сплюнул. — Что он против тебя? Ты удачливый охотник, Снежок. Ох, какой же ты умный и ловкий… Ведь никто лучше тебя не выследит песца… не почует пугливого тюленя, всплывшего подышать и отдохнуть на льду. А вспомни, как ты один тянешь груженые нарты, будто они не весят ничего, и все вокруг восхищенно кричат: «Посмотрите, какой сильный этот Снег!»

Пес довольно заворчал.

— Ешь, Снежок, набирайся сил, и пойдем, пожалуй. Никто, кроме тебя, не сможет этого сделать. Оглянись — остальные псы забились в чотгагины, трусливо прикрыли носы хвостами. Разве они помощники старому Токо?

Снег доел печенку, облизнулся и, тяжело раскачиваясь, побежал к нагромождениям торосов на краю лагуны — здоровенная белоснежная лайка с огромными лапами.

— Хорошая собака, храбрая… — горделиво бормотал Токо, поспевая за ним.

Черная яма полыньи к весне еще больше увеличилась, им долго пришлось ее обходить. Пес принюхивался, временами глухо ворчал, торчком поставив уши. Самые древние, самые грозные заклинания вспомнил Токо, щурясь на темную воду. Вдруг Снег взъерошился и злобно залаял, змейкой забегал по льду лагуны — кого-то почуял под ледяным панцирем.

— Выходи, тэрыкы! — издалека наблюдая за псом, прошептал Токо. Сердце у него тоскливо заныло — до слез было жалко собаку.