Энтони Райан: Песнь крови

– Они почитают их священными.

Я обернулся и увидел, что Убийца Светоча стоит у борта рядом со мной.

– Говорят, когда мельденеец умирает в море, косатки уносят его душу в безбрежный океан за гранью мира.

– Суеверия! – фыркнул я.

– Но ведь у вашего народа есть свои боги, разве нет?

– У моего народа – да, а у меня – нет. Боги – миф, утешительная сказка для детей.

– Подобные речи сделали бы вас желанным гостем у меня на родине.

– Мы не у тебя на родине, северянин. И я не имею ни малейшего желания когда-либо там оказаться.

Еще одна косатка взмыла в воздух на добрые десять футов, прежде чем обрушиться вниз.

– Странное дело, – задумчиво сказал Аль-Сорна. – Когда наши корабли пересекали это море, косатки не обращали на нас внимания, и встречали только мельденейцев. Возможно, они разделяют те же верования.

– Возможно, – ответил я. – А возможно, они ценят дармовую кормежку.

Я кивнул на нос: там капитан швырял в море лососей, и косатки хватали их так проворно, что и не уследишь.

– Почему вы здесь, господин Вернье? – спросил Аль-Сорна. – Почему император отправил именно вас? Вы ведь не тюремщик.

– Император милостиво снизошел к моей просьбе о разрешении присутствовать при вашем грядущем поединке. Ну и, разумеется, сопроводить домой госпожу Эмерен.

– Вы приехали, чтобы увидеть, как я умру.

– Я приехал, чтобы составить рассказ об этом событии для императорского архива. В конце концов, я императорский хронист.

– Да, мне говорили. Гериш, мой тюремщик, был большим поклонником вашей истории войны с моим народом. Считал ее лучшим произведением альпиранской литературы. Для человека, который проводит свою жизнь в темнице, он был очень образованный. Бывало, часами просиживал напротив моей камеры и зачитывал мне страницу за страницей – особенно описания битв, очень они ему нравились.

– Тщательное исследование – ключ к искусству историка.

– В таком случае, печально, что вы все так переврали.

И я снова пожалел, что мне не дано силы воина.

– Переврал?

– Ужасно.

– Понятно. Быть может, если вы пораскинете своими дикарскими мозгами, вы сможете мне подсказать, в каких разделах я так ужасно наврал?

– О, в мелочах-то у вас все верно, по большей части. Если не считать того, что у вас сказано, будто я командовал Волчьим легионом. А на самом деле это был тридцать пятый пехотный полк, известный среди королевской стражи как «Бегущие волки».

– Вернусь в столицу – тотчас выпущу исправленное издание, – сухо ответил я.

Он прикрыл глаза, вспоминая.

– «Вторжение короля Януса на северное побережье было лишь первым шагом в воплощении его куда более амбициозного замысла: захвата всей Империи».

Цитата была дословная. Его памятливость произвела на меня впечатление, но будь я проклят, если бы признался в этом.

– Простая констатация факта. Вы явились сюда, чтобы завоевать Империю. Янус был безумец, если думал, будто подобный план увенчается успехом.

Аль-Сорна покачал головой.

– Мы явились, чтобы захватить порты на северном побережье. Янусу нужны были торговые пути через Эринейское море. И безумцем он не был. Он был старым, отчаянным – но не безумным.

Я удивился: в его тоне отчетливо звучало сочувствие. А ведь Янус, в конце концов, был великим предателем – то была часть легенды об Убийце Светоча.

– А откуда это вам так хорошо известно, что было у него на уме?

– Он мне сам говорил.

– Говорил? Вам?

Я расхохотался.

– Я написал тысячу писем с запросами всем послам и чиновникам Королевства, кого только вспомнил. Немногие удосужились ответить, и все они сходились в одном: Янус никогда никому своих планов не поверял, даже родным.

– Но вы, тем не менее, утверждаете, будто он хотел завоевать всю вашу Империю.

– Логичный вывод, основанный на известных обстоятельствах.

– Логичный – быть может, но ошибочный. У Януса была королевская душа: он умел быть холодным и жестоким, когда надо. Но он не был алчным и не был мечтателем. Он понимал, что Королевству никогда не набрать достаточно людей и средств, чтобы завоевать вашу Империю. Мы пришли захватить порты. Он говорил, что это единственный способ обеспечить наше будущее.

– С чего бы это ему сообщать вам столь секретные сведения?

– У нас была… договоренность. Он говорил мне много такого, чего не сказал бы никому другому. Некоторые его приказы требовали объяснения, иначе я не стал бы их выполнять. Но, думаю, иногда ему просто было нужно перед кем-то выговориться. Даже королям бывает одиноко.