Джонатан Страуд: Амулет Самарканда

Вопреки распространенному мнению, многие из нас вовсе не жаждут причинять зло обычным людям. Нет, бывают, конечно, исключения – вроде того же Джабора. Однако даже такой спокойный, уравновешенный джинн, как я, вполне способен на злодейство – особенно если меня здорово достанут.

В Вестминстерском аббатстве похоронены многие великие волшебники девятнадцатого и двадцатого столетия (да и не так давно, помнится, тоже кого-то там закопали). Почти каждый забрал с собой в могилу хотя бы один мощный артефакт. Да, чтобы пощеголять своим богатством и могуществом, они сознательно разбазаривали ценные вещи. А еще покойные писали подобные завещания из вредности характера – ведь таким образом они лишали своих преемников всякой надежды унаследовать артефакт: маги побаивались изымать вещи из могил, опасаясь потустороннего возмездия.

Если волшебник выходит за пределы своего круга в присутствии вызванного демона, он теряет власть над жертвой. Именно этого я и добивался. Кстати, я тогда тоже смог бы выйти из своего пентакля и схватить мальчишку.

Ну да, уничтожив парнишку прежде, чем это успеют сделать они.

У всех волшебников два имени: истинное, данное при рождении, и официальное. Истинное имя им дают родители, и, поскольку оно тесно связано с подлинной сущностью, оно служит источником огромной силы и слабости. Волшебники стараются хранить свое истинное имя в тайне, ибо если оно станет известно врагу, тот сможет обрести власть над волшебником – точно так же сам волшебник может вызвать джинна лишь при том условии, что ему известно его истинное имя. А потому всякий волшебник тщательно скрывает свое имя, данное ему при рождении, и, когда достигает совершеннолетия, берет себе официальное имя. Знать официальное имя волшебника всегда полезно – но знать его тайное имя многократно полезнее.

Вообще-то это было разумно с его стороны. Когда имеешь дело с такими умными и ловкими существами, как я, иначе нельзя. Если волшебник сделает паузу для вдоха, это частенько можно истолковать как окончание – а в таком случае бывает, что смысл приказания изменяется или оно вовсе превращается в полную чушь. В общем, если мы можем что-нибудь истолковать превратно к своей выгоде, мы это непременно делаем.

Волшебники – самые завистливые, двуличные и неразборчивые в средствах люди в мире, даже если считать адвокатов и академиков. Они поклоняются власти и рвутся к ней, используя малейшую возможность подставить ножку сопернику. По приблизительным подсчетам, в восьмидесяти процентах случаев волшебник вызывает демона затем, чтобы устроить какое-нибудь надувательство, направленное против собратьев-волшебников, либо чтобы защититься от такового. А в большинстве столкновений между духами, напротив, нет ничего личного, уже просто потому, что происходят эти столкновения не по их воле. Вот, например, я в настоящий момент не испытываю к Факварлу никаких особых чувств. Хотя нет, вру. Я терпеть его не могу, но ничуть не более, чем обычно. Однако же нашей взаимной ненависти потребовалось много веков – точнее говоря, добрая тысяча лет, – чтобы зародиться и окрепнуть. Волшебники же грызутся просто забавы ради. А нам приходится на них пахать.

Мелкие волшебники из кожи вон лезут, только бы соответствовать этой традиционно волшебнической внешности. А вот взаправду могущественные маги зачастую выглядят как бухгалтеры – их это забавляет.

Амулеты – защитные магические приспособления; они отгоняют зло. Это пассивные артефакты, и, хотя они способны поглотить или отклонить любую разновидность вредоносной магии, владелец не в состоянии контролировать их действие. Этим они и отличаются от талисманов – в тех содержатся активные магические силы, которые владелец талисмана может использовать по своему усмотрению. Подкова – это простейший амулет, а сапоги-скороходы – талисман.

Жабб – трусоватое существо, по виду и повадкам смахивающее на унылую жабу.

Мулер – мелкий бес, еще более непривлекательный, чем жабб, хотя и трудно поверить, что такое возможно.

Вооруженный его истинным именем, я смог бы отбить даже самые сильные атаки молокососа. Знание имени несколько выравнивает баланс сил; для джинна, заключенного в круге, имя служит чем-то вроде щита. Это простая и очень древняя разновидность талисманов, и… Эй, вы что, вправду тратите время на эти объяснения? Читайте дальше, и вы сами все поймете.