Стефани Гарбер - Караваль

Карамельные глаза Хулиана встретились с глазами Скарлетт. Внезапно ее поразила догадка:

– Твой брат – Легендо?

Он лукаво улыбнулся:

– Я ждал, что ты догадаешься.

– Но… – растерянно протянула Скарлетт, пытаясь осознать услышанное.

Теперь стало ясно, почему Хулиан так долго не мог выйти из игры. Очень тяжело порвать связь с родным человеком, даже если тот поступает дурно. Скарлетт также поняла, отчего при виде ее спутника другие артисты менялись в лице. Узнав, что роль Легендо играет Каспар, а Хулиан жив, она снова стала спрашивать себя, не он ли истинный магистр Караваля. Выходит, Скарлетт была недалека от истины: между Хулианом и Легендо в действительности существовала тесная связь.

– Разве это возможно? Ты же так молод!

– Поступив в труппу Караваля, я перестал меняться. Но, захотев уйти, решил, что готов стареть.

– Тогда почему же ты все-таки остался?

Хулиан поглядел на Скарлетт так, словно сейчас ей было под силу разбить ему сердце.

– Я остался, потому что беспокоился о тебе, ведь Легендо не всегда играет честно. Однако я понимал: если мы сблизимся, то, узнав правду, ты будешь горько разочарована. Поэтому поначалу я пытался вести себя так, чтобы ты меня возненавидела. Но отталкивать тебя становилось все тяжелее и тяжелее. Каждый раз, когда я лгал тебе, мне было больно. Караваль делает многих людей эгоистами, но с тобой все выходило наоборот. Глядя на тебя, я начинал верить, что эта игра все-таки может быть тем, чем была для меня когда-то, а брат мой не такой уж и негодяй. Я знаю, – продолжал Хулиан взволнованно, – что обидел тебя. Пожалуйста, позволь мне загладить вину.

Казалось, он хочет дотронуться до Скарлетт. В глубине души ей тоже этого хотелось, однако сперва нужно было осмыслить услышанное. Будь Хулиан самим Легендо, она могла бы воспылать к нему ненавистью за то, через какие страдания ей пришлось пройти. Но он был братом магистра, и она разрывалась на части, не зная, что думать и что чувствовать.

Прежде чем Хулиан успел протянуть руку, Скарлетт отстранилась. Это уязвило его, уголки губ дрогнули. Он попытался замаскировать свое разочарование, потерев ладонью подбородок. Сейчас он был чисто выбрит и выглядел моложе, чем во время игры, вот только…

Скарлетт застыла. Лишь сейчас она заметила, что шрам, оставленный ее отцом, никуда не исчез. Тонкая рваная линия шла через всю щеку до самого глаза. Хулиан смог очнуться от смертельного сна, и потому Скарлетт надеялась, что рана тоже исчезнет, как будто ужасающая встреча с губернатором Драньей в подземном коридоре также была лишь вымыслом. Поймав ее взгляд, Хулиан ответил на незаданный вопрос:

– Умереть во время игры я не могу, но все раны, какие я получаю, настоящие.

– Я не знала, – пробормотала Скарлетт.

До сих пор она боялась, что события последних ночей, заставившие ее столько всего пережить, были для него лишь игрой. Но вероятно, Телла верно сказала: «На Каравале вымысел всюду переплетается с правдой».

– Мне очень жаль, что мой отец так с тобой обошелся.

– Я знал, чем и ради чего рискую, – ответил Хулиан. – Если из-за этого ты теперь меня сторонишься, то прошу тебя, не нужно ни о чем сожалеть.

Скарлетт снова остановила взгляд на шраме. Хулиан всегда казался ей красивым, но благодаря этой ране, самой что ни на есть настоящей, сделался и вовсе неотразимым. Полоса, оставленная на его щеке лезвием ножа, напоминала о том, какую храбрость и самоотверженность он продемонстрировал, как внушил Скарлетт чувства, которых она прежде никогда не испытывала. Может, в действительности он был не совсем тем, за кого она его принимала, но и чужим ей этот человек тоже не был. Он ввязался в игру ради брата. Если кто-то и мог осудить его за это, то уж никак не Скарлетт.

– Я в жизни не видала ничего красивее твоего шрама.

Хулиан поглядел на нее, расширив глаза:

– Так ты меня прощаешь?

Скарлетт задумалась. Было еще не поздно сказать «нет» и уйти. Телла обещала сестре, что, если та захочет, они вдвоем покинут Караваль. Начнут новую независимую жизнь на другом острове или даже на континенте. Раньше Скарлетт не знала, сможет ли сама о себе позаботиться. Но сейчас трудности не пугали ее. Главное, они с Теллой будут свободны.

Однако, поглядев на Хулиана, Скарлетт поняла: он ей тоже нужен. Она вдруг вспомнила, за что полюбила его. Не только за красоту и за улыбку, от которой внутри все трепетало. Гораздо важнее были жертвы, на которые он шел ради нее, и та настойчивость, с которой он толкал девушку вперед, убеждая не сдаваться. Скарлетт не знала Хулиана так хорошо, как хотела бы знать, однако не сомневалась, что по-прежнему его любит. Сейчас она могла уйти. Но пожалуй, избегая риска, она и так слишком долго отказывалась от того, о чем мечтала.