Георгий Адамович - «…Не скрывайте от меня Вашего настоящего мнения» - Переписка Г.В. Адамовича с М.А. Алдановым (1944–1957)

Дальше от руки (строк 5): застопорилась машинка.

Manchester

10/II-1954

Дорогой Марк Александрович

Получил сегодня книгу, и очень за нее благодарю, притом не только за внимание Ваше (и надпись, меня приведшую в некоторое смущение и замешательство!), но заранее за читательское удовольствие: я только перелистал книгу, и почувствовал к ней такой «аппетит», чуть не к каждой странице, что примусь читать завтра же, и жалею, что кое-что прочел наспех, без связи с целым. Вы мне советуете не читать первых глав! Но при всей моей малограмотности в этих вопросах интерес и любопытство у меня к ним великое, — как же я это пропущу! Мимоходом видел, что Вы чуть-чуть обидели Платона, и «возмутился духом», ибо даже сквозь плохие переводы (но «Федон» переведен хорошо, кажется, Жебелевым [314], недавно) там есть какая-то такая «прозрачная и прохладная» прелесть, м. б., не столько самой мысли, сколько чего-то над ней и около нее, что не знаю, с кем и сравнить.

Похоже на лучшее, что есть у Пушкина, — будто отсутствие красок, все черное и белое, особенно в «Федоне» именно, хотя доказательства там и детские. Простите за непрошеные рассуждения.

И насчет «клякс» в «Войне и мире» — очень мне понравилось и показалось очень верно [315]. Там есть замечательная не «клякса», а пропуск в сцене туалета Наполеона, перед Бородиным [316]. Все взято у Лас-Каза [317], но пропущено то, что хорошо — чтобы вышло противно.

До свидания, дорогой Марк Александрович. Еще раз спасибо. Если получу книгу от Чех<���овского> изд<���ательст>ва, сейчас же ее Вам вышлю. Кланяйтесь, пожалуйста, Татьяне Марковне.

Ваш Г. Адамович

Дорогой Георгий Викторович.

Сердечно благодарю Вас за письмо, все в нем (даже написанное только после просмотра книги) было мне чрезвычайно приятно.

Я не «обижал» Платона, но за исключением страниц ста из его произведений они не производили на меня по-настоящему потрясающего впечатления, такого, как «Экклезиаст», начало «Иова» и многое другое в обоих Заветах или из Гомера. Не все, вероятно, и его, т. е. в самом деле им написано. Но спорить не могу: вероятно, правы Вы и столь бесчисленные его поклонники (всего).

От Чеховского издательства ни Вера Николаевна, ни я не имеем никаких известий. В<���ера> Николаевна поссорилась окончательно с Рогнедовым, вернее, не поссорилась, а сделала почти невозможными дальнейшие деловые отношения. Правда, виноват он, но отпадает и этот источник небольших денег для нее. По не очень понятным мне причинам ей, по-видимому, страстно хочется устроить вечер или даже вечера (дело тут у нее никак не в деньгах). Французский спектакль и раньше казался мне делом рискованным: пустой зал, плохая или никчемная программа и убыток. Но уж теперь без Рогнедова о спектакле, по-моему, и говорить не приходится. Я приехать и читать не могу. Надеюсь на Ваш доклад в Пен-клубе, с Мориаком или Моруа, как только Вы приедете в Париж. Вера Николаевна тоже очень этого (Вашего доклада) хочет. Затем для русского вечера у нее уже есть Кедрова [318]и Вырубов [319]. Я ей советовал еще добавить хорошего пианиста, который сыграл бы, например, Вторую сонату Шопена, с похоронным маршем. Как она ни заиграна, вот это именно, по-моему, вещь потрясающая. Знаю, что мне очень хотелось бы, чтобы ее сыграли в мою память, — она ведь проходит и в моих романах, — да этого не будет: будут похороны в Ницце с моими, Сабанеевым, Тейтелем [320]и мадам Лезелль в числе десяти провожающих. И Левашев [321]скажет слово или же Масловский [322]. Но, без неуместных тут шуток, убедите Веру Николаевну в том, что французский спектакль ни к чему. Без ужаса не могу себе представить, как какая-нибудь завалящая французская артистка, по настоянию Мориака и ради «Figaro», прочла бы что-либо из книг Ивана Алексеевича в переводе! И при пустом зале.

А как сошел вечер в Лондоне?

Нового ничего. Оба шлем Вам самый сердечный привет. И еще раз спасибо.

Manchester

20/II-1954

Дорогой Марк Александрович

Так как Вы интересовались моими делами с Чех<���овским> изд<���ательст>вом и были настолько добры, что принимали в них участие, сообщаю Вам, что получил письмо от Александровой:

«…Вчера видела Н.Р. Вредена и, в результате разговора, он склонен сделать для Вас исключение, т. е. заключить контракт с Вами, не дожидаясь высылки всей рукописи. Но для этого нужно, чтобы Вы дослали хотя бы одну (подчеркнуто Ал<���ександров>ой) треть рукописи».