Мадам Севинье - «В Вашем дружестве — вся моя душа, вся моя жизнь»

Вы спрашиваете, сильно ли расстроила г-на де Ларошфуко гибель г-на де Тюренна. Разумеется, очень сильно. Что до его сына, так он лез в самое пекло. Можете порасспросить Ла Гарда; он подтвердит, что второго столь же честного и неподкупного при дворе не сыскать. Сейчас они все вместе в Лианкуре и Шантийи. Кому-кому, а ему-то будет что Вам рассказать. У Вас тысяча причин порадоваться встрече с ним. И курильницу он, кстати, Вашу захватит [132] Речь об античной курильнице, привезенной кардиналом де Рецем в подарок графине де Гриньян. Маркиза умышленно выдавала ее за копию, чтобы графиня согласилась принять столь дорогой подарок. . Господин кардинал приказал Вам ее переправить незамедлительно, и, похоже, досадует, что я не сделала этого ранее. Представить не могу, с чего это вдруг Вы решили, что отказаться от этой безделицы вышло бы честнее. Либо я несу вздор и ничего не понимаю в жизни, либо Вы собираетесь поступить до крайности неучтиво и бестактно, чего ранее за Вами не водилось.

Письмо кардиналу де Буйону от г-на де Гриньяна я переправила. С минуты на минуту жду Вашу «Венгерскую королеву» и за нее заранее стократ говорю Вам спасибо [133] Вода венгерской королевы, спиртовой настой розмарина с добавлениями лаванды, шалфея, тимьяна и имбиря. Было известно, что этот настой чудесным образом вернул здоровье королеве Венгрии, когда той было уже семьдесят два года. . Обещаю поделиться с г-жой де Виллар. Ваше участие — такая прелесть. Наш аббат вволю поторговался за Ваш ковер; он обойдется Вам в двести тридцать ливров, хоть бахрома у него искусственная, как у г-жи де Верней. Добрейшая ЛаТрош наконец-то успокоилась. Ходили разговоры, что братец Табины сражался, как юный Марс, и вроде бы сразил своего противника, но все это одни разговоры [134] Намек на некую дуэль. Может быть, маркиза намекает на Татину, как называли Куланжи мадмуазель де Ла Трош? В этом случае речь могла бы идти о сыне подруги г-жи де Севинье. . На сегодня прощайте, бесценное мое дитя. Все Виллары от Вас без ума. Мы с ними много говорили про это; они просто обожают Вас и очень высоко ценят. Прощайте же, моя милая, свет души моей. Целую дорогих моих внучат. Я очень тревожусь за малышку, зная что за отраву ей приходится глотать [135] По причине мнимого заболевания кормилицы. . Я определенно виню во всем одну кормилицу, Полин тут ни при чем, а эти твари, что птицы залетные, а нам переживай потом за бедных малышек, за то, что они всю жизнь будут себя поживой чувствовать.

В нашем «дневнике» пора ставить точку. Г-н де Куланж и м-ль Мартель уже собираются в обратный путь; я же думаю тронуться завтра поутру. Намеревалась было с ними, но г-жа де Пюисье любезно взяла на себя труд уговорить г-на де Мирпуа на ратификацию [136] Попытка г-жи де Пюисье не увенчается успехом. . Она исполнена желания горы свернуть, прислала мне письмо и просит быть у нее завтра после обеда с кем-нибудь из Гриньянов или с аббатом де Куланжем. Мне непременно нужно туда поспеть. Что до событий дня нынешнего, то, по моим наблюдениям, г-н де Куланж имеет намерение поведать Вам о них лично. Нежно и тысячекратно Вас целую, прежде чем уступить ему перо.

Вам смешно, но я и вправду вечно что-нибудь забываю. Вот, к примеру, забыла, что г-н Давонно от Вашего имени просил адрес г-на д’Аквиля; в моей последней записочке [137] Ироничное высказывание о предыдущем письме, связанное с ритмичностью доставки корреспонденции. Дело в том, что письма, написанные по пятницам, всегда были вполовину короче писем, написанных по средам, где маркиза отвечала сразу на два полученных к тому времени письма дочери. на это, конечно же, не хватило места. Это на улице Вилледо, а пока, моя милая, не стоит мне слать писем для передачи. Боюсь, что я получу их уже в Бретани. А в другое время это такая радость, и было бы нехорошо с Вашей стороны лишить меня ее. Я также написала шевалье, приложив Ваше последнее письмо.

Пришло время доложить Вам о нашем разлюбезном Мирпуа. Итак, г-жа де Пюисье всерьез озаботилась этим делом. В субботу утром я вернулась из Ливри. Сразу после обеда отправилась к ней; увидела, что она вне себя от злости на г-на Мирпуа, у которого, говоря по совести, нет никакого резона противиться ратификации, если не считать того, что он самый бесчестный человек во всей Франции: мелкая душонка, взбалмошный, извращенный ум, он труслив и злопамятен, панически страшится делать людям добро и упивается возможностью довести до отчаяния всех, кто имел неосторожность связаться с ним. Ему нашептали, что имущества г-на де Белльевра достанет, чтобы погасить долги, и что если кто-то разоряется, то вступает в силу шестилетний срок давности [138] Без удовлетворения в этом случае оказались бы все те, кто не заявил о своих долговых претензиях в течение предшествующих шести лет. А так как претензии Мирпуа были зафиксированы в брачном свидетельстве сестры его супруги, второй жены графа де Гриньяна, еще в 1666 г., то он полагал, что ему опасаться нечего. ; ни о чем другом он теперь и слышать не желает. Толкует о каких-то расторжительных письмах; но ведь это безобразие распространяется лишь на убогих да малолетних. Мне-то понятно, что это как раз его случай, но судьи, по счастью, подходят к подобным ситуациям с подобающей серьезностью и вряд ли поверят в его неосведомленность [139] Расторжительные письма, практика которых существовала вплоть до Великой Французской революции, предоставляли судьям право в случае обращения одной из сторон пересматривать, а при необходимости и отменять ранее принятые в ее отношении правовые акты, если будут доказаны несовершеннолетие или умственная неполноценность этой стороны. . Он намеренно старается свести в могилу и г-на де Белльевра, и г-жу дю Пюи-дю-Фу, которые накануне на коленях умоляли оставить в покое г-на де Гриньяна, а все свое жестокосердие, если ему так хочется, перенести на них одних. Как и пристало варвару, он даже не подумал поднять их с колен и не удостоил ни единым словом. Они буквально кипят от негодования и полны решимости как можно скорее покончить с этим делом, ибо отлично понимают, что мы оказались втянутыми в него по причине их нерасторопности и нашего безграничного к ним расположения. Г-жа де Пюисье не оставляет попыток вразумить этого мужлана, а Бандей [140] Бандей, поверенный Мирпуа, с которым маркиза была хорошо знакома. , с которым мы видимся ежедневно, заверяет меня, что ратификация лишь вопрос времени, и де Белльевру просто выгодно выставлять себя жертвой, и что на исповеди у господина коадъютора он вроде бы каялся в чем-то, а в чем, сказать не захотел, зато обронил, что спешить не собирается, ну а стало быть, не стоит и мне. Все, что говорит и вытворяет этот Мирпуа, прямо хоть сейчас в комедию, но коль скоро сюжет этот омерзителен, а Мольера, который смог бы сотворить из него чудо, увы, больше нет на свете, то я воздержусь от дальнейших комментариев. Дело это сводится к тому, что либо г-жа де Пюисье и Бандей в течение ближайшей недели с ним покончат, стало быть согласятся на ратификацию, либо придется судиться [141] Окончательное решение по этому делу в пользу графа де Гриньяна будет принято лишь в 1677 г. в результате многочисленных судебных разбирательств. . В обоих случаях мне надо ехать и с помощью нашего аббата попытаться навести порядок в делах, до которых за последние четыре с половиной года попросту не доходили руки; впрочем, можете не сомневаться: дальнейшие наши планы будут целиком зависеть от обстоятельств этого дела, ибо оно задело нас за живое.