Александр Прозоров - Последняя победа

– Не надо, Ванечка, – передернув плечами, простонала женщина. – Еда же вся подгорит.

– А ты вытяни сковородку-то, – предложил атаман, опуская ладони ей на бедра.

– Не прожарятся… – фыркнула Настя, водя плечами и бедрами, но сильно не протестуя, якобы слишком занятая рыбой. Воевода потянул вверх зеленую с красной вышивкой юбку и…

И в этот момент хлопнула входная дверь.

– Черт! – вырвалось у воеводы, отскочившего от жены. Он быстро перекрестил рот после богохульства.

Распахнулась внутренняя дверь, в горницу вошел молодой казак Тошка Егумнов, у которого вместо бороды и усов еще только курчавился длинный пушок. Однако, увидев воеводу в одной рубахе и грохочущую сковородой атаманшу, даже он сообразил, что явился не вовремя, закашлялся, опустил голову.

– Сказывай, чего пришел? – взял с лавки кафтан Егоров.

– Дык, это… – почесал в затылке паренек. – Того…

– Да чего?! Сказывай ужо, хватит мямлить!

– Посыльный там, на берегу… Этот… Который на драконе.

– Пойдем посмотрим, – снова опоясался атаман, накинул поверх кафтана кожаный плащ, выделанный из шкуры какого-то местного ящера, первым вышел из дома, взбежал по лестнице на стену.

В лицо тут же жестко ударил ветер, несущий множество мелких капелек, секущих кожу, словно маленькие стрелы. После жаркой избы уличный холод показался особенно нестерпимым, и воевода плотнее закутался в епанчу.

Море тяжело раскачивалось, на гребнях темно-коричневых волн белела пена, перемешанная с ледяной шугой. С востока ледяные поля подступали к острогу почти на версту, по проливу между островом и берегом во множестве плавали отколовшиеся льдины и медленно таяли, выброшенные на галечный пляж.

Колдовское солнце сияло слишком далеко от острога, чтобы подарить казакам вечное лето Ямала. Поэтому на острове царила затянувшаяся осень. Иногда менее холодная – без близких торосов и обжигающих ветров. Иногда, как сейчас – противная и безжизненная, когда никому из обитателей крепости не хотелось и носа на улицу высовывать.

– Где колдун? – поинтересовался у дозорного воевода.

– Я за ним лодку отправил, атаман, – поднялся на боевой помост Кольша Огнев, командующий сегодня караулом. – Дракона своего язычник отпустил, посему и не различить его. От ветра где-то таится.

Пролив практически штормило, однако казаки были опытными мореходами и высоких волн с ледяной шугой ничуть не испугались. Широкая плоскодонка с шестью гребцами уверенно пробилась до суши, приняла единственного пассажира, отправилась обратно.

– Отогрей путников, как причалят, – велел атаман, когда лодка вошла на гладкую воду, прикрытую от ветра махиной острога. – А колдуна ко мне веди. Сам тоже приходи, и Кондрата покличь.

Иван Егоров вернулся в избу, встал перед печью, положив ладони на горячие камни.

– Замерз, милый? – участливо спросила супруга.

– Ничто, – покачал головой воевода. – На Руси ныне морозы куда как крепче. Чай, Рождество на носу. А здесь и снега нет. Просто ветер… Выдувает. У тебя сбитень есть?

– Как же без него, милый? – полезла куда-то за печь женщина.

– Налей… – Услышав стук у двери, атаман отступил от печи и торопливо задернул полотнище, отделявшее горницу от хозяйственной половины избы.

– Добра и богатства дому сему! – хлопнув входной дверью, громко произнес Кондрат Чугреев, потоптался в сенях, то ли отряхивая грязь с сапог, то ли из вежливости, затем толкнул вторую створку и, стягивая шапку, шагнул в горницу, пригладил темную курчавую бороду, перекрестился на красный угол. Следом ужом скользнул желтолицый и узкоглазый чародей Енко Малныче, с ног до шеи затянутый в блестящую, словно лакированную, змеиную кожу, с собранными на затылке черными волосами. Последним вошел Кольша, тоже перекрестился и без приглашения присел в уголке на лавку, всем своим видом выражая готовность сорваться с места и выскочить наружу.

Оно и понятно – кормчий был в остроге самым занятым казаком. У него получалось не только править стругами, но и шить их из здешнего грубого теса, оклеивая драконьими шкурами. А стругов, знамо, лишних не бывает. Потому и жил воин в вечных трудах и заботах. Сегодня же ему вкруг еще и караулить выпало…

– Доброго вам дня, гости дорогие! – откинув полог, вышла к мужчинам Настя, неся в руках вырезанный в виде уточки с длинным хвостом ковш. – Вот, испейте сбитеня горячего с дороги.

Она успела накинуть на голову платок, заколоть на затылке косу, накинуть поверх домашнего сарафана длинное суконное платье и теперь выплыла, словно пава: румяная, горячая, глаз не отвести.