Издательство «Развлечение» - Последняя победа Мутушими

Ник Картер и его прежний помощник Тен-Итси сидели на берегу реки, а рядом с ними лежала молодая красивая девушка.

Много опасностей, много трудностей пережили они. Одежда их промокла насквозь, а по их лицам видно было, что они находятся в крайне угнетенном состоянии.

То и дело оглядывались они по сторонам, не идут ли откуда-нибудь враги.

Пережив неописуемые ужасы и страдания, Ник Картер вместе с Диком, Патси, Тен-Итси и молодой гейшей Таликой бежали из поместья, принадлежавшего японскому шпиону барону Мутушими, за которым уже много времени охотился Ник Картер.

Во время бегства Дик и Патси снова были взяты в плен и томились в доме барона, расположенном в одной из японских провинций, далеко от столицы Токио, где Мутушими проживал в полной независимости, располагая сотнями хорошо вооруженных и преданных ему слуг.

Кроме Ника Картера и его помощников, барон Мутушими увез из Америки еще и сенатора Марка Галлана. На родине всех их считали давно умершими, а на самом деле они, вследствие козней барона, вели вдали от родины жалкое существование, томясь в рабстве у Мутушими.

Талика, тоже находившаяся в плену у барона Мутушими и его супруги, в свое время сообща с Тен-Итси составила план освобождения сыщиков и до некоторой степени привела план этот в исполнение.

В данное время один только Ник Картер был на свободе. Помощники его и сенатор Марк Галлан находились еще в плену у барона.

Несмотря на то, что у Ника Картера не было никакого оружия и что ежеминутно грозила опасность со стороны клевретов барона, он принял отважное решение снова вернуться в дом Мутушими и освободить своих друзей во что бы то ни стало. Его не пугали вооруженные слуги барона.

Тен-Итси изъявил полную готовность разделить со своим бывшим начальником все опасности.

— Но что мы можем, в сущности, сказать, начальник? — спросил Тен-Итси, выслушав Ника Картера. — Мы устали, голод нас мучает, одежда наша промокла насквозь, а что хуже всего — мы растеряли оружие и, кроме кулаков, нам нечем защищаться. Между тем мы имеем дело с сотнями отборных и хорошо вооруженных воинов, слуг Мутушими.

— Пусть, — злобно проворчал Ник Картер, — либо я освобожу Дика, Патси и сенатора, либо я… впрочем, ты можешь и не сопровождать меня, если не хочешь.

— Что вы говорите, — отозвался Тен-Итси, — вы знаете, я смерти не боюсь! Но к чему жертвовать жизнью, если это не может принести пользы нашим друзьям? Повторяю: возвращаться в нашем теперешнем состоянии в поместье барона равносильно сумасбродству. Мы, несомненно, даже и не дойдем до дома, а нас схватят еще по дороге туда.

— Все это я понимаю, Тен-Итси, — немного нетерпеливо ответил Ник Картер, — но что же нам делать? Не оставлять же наших друзей на произвол судьбы!

Тен-Итси ответил не сразу. Он глубоко задумался и наконец сказал:

— У меня есть кое-какие соображения, но ведь мы должны считаться с Таликой, и потому ничего из этого не выйдет.

Лежавшая на траве Талика расслышала слова Тен-Итси, хотя он говорил почти шепотом.

Она открыла глаза и взглянула на молодого принца.

— Принц Тен-Итси, не заботьтесь обо мне, — прошептала она, — у меня только одна просьба: разрешите мне находиться вблизи вас.

— Но ведь это немыслимо, — возразил Тен-Итси, — ты слишком утомлена, Талика. Если бы ты могла еще пройти некоторое расстояние пешком, то другое дело, но в твоем нынешнем состоянии тебе и одной мили не пройти.

— Если это единственное препятствие, — заметил Ник Картер вместо Талики, — то это пустяки. Берега здесь заросли камышом, и мы сумеем соорудить носилки, на которых и понесем Талику. Но какой именно план у тебя, Тен-Итси?

— Видите ли, я вспомнил, что часах в трех ходьбы отсюда, в уединенной долине проживает моя старая няня. Вероятно, вам известно, начальник, что у нас в Японии няня считается матерью, если последняя умирает при рождении ребенка. Так оно было в данном случае, и Лакита любит меня, как своего, хотя у нее есть родной сын. Все это еще ничего, но дело в том, что Лакита была замужем за одним из крепостных барона Мутушими; барон, старавшийся угождать моему державному отцу, послал ее ко двору для ухода за мной. Она была принята и тем самым приобрела свободу. Она осталась при мне до моего четырнадцатилетнего возраста, а потом, осыпанная подарками, вернулась к себе на родину. Тем временем ее муж сам воспитал их родного сына, с которым мы почти одногодки. После того как муж моей няни, числившийся в войске Мутушими, пал в одном из боев, сын моей няни Пиоку вместо отца поступил на службу к барону, хотя он, будучи сыном вольноотпущенницы, не был обязан служить. Хуже всего то, что Пиоку принадлежит к числу наиболее преданных слуг Мутушими. Я убежден, что он ни минуты не задумается убить меня по приказанию барона, несмотря на то, что мы с ним молочные братья.