В чем чудесность его была? Вик не знал, к тому же и разглядел он плохо расположенное против света личико, только-то и приметил большие, кажется, темные глаза и горящие в солнечном свете рыжие растрепанные пряди волос. Но вот понимание о чудесности его пришло само и мысль, одновременно с этим, странная посетила:
« – Родная моя!» – а потом Тай стал поднимать его на руки и от боли, впившейся в тело, все снова померкло в глазах Вика.
***
Ли упирался ногами в скользкий от осыпающейся каменной крошки склон и, пятясь, почти садясь на камни, натягивал повод придурочной Красотки. Они не поднялись и на сотню локтей над долиной, а он уже полностью взмок, сбил дыхание и извелся раздражением и злостью.
Нет, конечно, он понимал, что с Виком происходит что-то не то. Но ведь надо с этим «не то» что-то делать! А они все, выловив его из очередной речушки, укладывали принца спать и начинали думать: « – Звать или не звать господина Роя, а может завтра Вику станет лучше и им за такое самоуправство влетит, а сможет ли Лёна сама его вылечить или нет, и есть ли у нее какие предложения по этому поводу». И так каждый день!
Уже на второй день Виковых странностей сам Ли был за то, чтоб срочно звать Светлейшего – и дело с концом! Он все же старший брат, маг и служитель Храма. Как брат бы – он все решил, как маг – полечил, а как святой человек – заклинанию бы молитвой помог! Но кто ж его слушал?! А через пару дней они и эту возможность профукали – старший принц оставил тихоходный кортеж плестись своим чередом, а сам ускакал в Обитель, готовиться к венчанию. Да-а…
Но после подобных возмущенных мыслей Ли посетила другая – покаянная, и принялась стыдить, потому что по всем показателям выходило, что вся злость на сложившиеся обстоятельства происходит от его, Ли, неудовлетворенности.
Там, в парке Ламарского дворца, когда Лёна сама решилась на близость с ним, он был несказанно счастлив! Да, сильно ошарашен и даже какое-то время не верил в это самое счастье, но день ото дня его уверенность и в своих мужских силах, и влечении к нему девушки, постепенно росла.
Его Лёна не была стеснительной жеманной дурочкой, и воспитанная в вольных нравах Леса, однажды решившись, легко отдалась на волю их обоюдных чувств. Да и взросление в доме знахарок прибавило ей знаний о мужских и женских телах, отвадив от ложной стыдливости. А вот он учился, познавая собственными опытом, руками и губами, и себя и ее.
Учеба же его проходила, понятное дело, с увлеченностью и вдохновенно, и к моменту их отъезда из Ламариса он уже вполне познал Льнянкино гибкое сладкое тело. Понимал теперь, где надо коснуться, чтоб верхушечки ее острых грудок затвердели, тычась ему в ладонь, чтобы от лодыжек до самой шейки пробежала дрожь, ноги ее слабели ему на радость, а вздох становился бархатно-гортанным.
Много нового нашлось и в его, казалось бы, полностью знакомом родном теле. Обнаружилось, например, что, то место, в которое Лёнка поцеловала в первый раз – на шее под ухом, у него очень чувствительное, а перебирание шаловливыми пальчиками волос чуть пониже пупка, вызывает стойкие мурашки. И вообще, мужскому естеству гораздо приятнее находиться в ее руках, чем когда-то в его. А он-то и не догадывался, полагая, что главная задача этого процесса в облегчении…
Только вот все эти моменты познания друг друга так не разу и не привели к логическому сладостному завершению – все было не место да не время. И вот, когда, наконец-то, они в первый раз раскинули палатку на природе, и он уже стал оглядывать окрестности в поиске укромных местечек, случился первый Виков срыв. Не успели они с Лёной забраться в дальние кусты, как послышался надрывный и тревожный клич Тая, призывающего девушку к себе.
А потом так и ехали до самого храма – сколько ни пытались они к ночи уединиться и только успевали дать волю рукам, как по непроглядываемым в темени лощинам прокатывался зов Тигра.
Правда, был один радостный момент, яркой искрой осветивший последние нерадостные дни – Ли открыл в себе магию!
А дело было так. На третий день езды по Валапийской долине, к вечеру, когда сумерки только-только зародились и сизой дымкой крадучись пробирались по ущельям, они с Льняночкой намылились слинять. Вик к этому времени еще ходил смурной и на всех гаркал без разбору, но в воду пока лезть не собирался. А оборотни были уже настороже, но близко к нему не подходили, пока выжидая, когда он вымотается окончательно, и его можно будет брать без проблем.
Читать дальше