Наталья Сапункова - Кольца Лины

– Хочешь грамоте научиться, и чтобы я помог? Да запросто. Кстати, почему тебя даже читать не научили? С мельника за это и штраф слупить можно, если, конечно, не оправдается. Не верится, что ты не сумела, в другом ведь дело?

Я нахмурилась. Только скандалов мне не хватало. Вот сейчас их точно не надо.

– Ладно, понял, молчу, – Дин усмехнулся. – Но знаешь, я не буду с тобой совсем уж бескорыстным. После каждого урока хочу поцелуй. Или два. Если решишь, что заработал. Угу?

Мы встретились взглядами, в его глазах – интерес пополам с надеждой. Думает, сейчас отказываться буду? А, была ни была. Мне стало весело, и я кивнула.

Если решу, что заработал! Надеюсь, будешь стараться, дорогой!

Он заулыбался, в глазах заиграли смешинки.

– Но сначала задаток, да? Прямо сейчас?

Препираться – время терять. Я быстро встала на цыпочки и легонько чмокнула его в губы, он даже опомниться не успел. Стиснул меня, прижал к себе.

– Э-э… такой маленький задаточек?

Я решительно замотала головой и даже зашипела сквозь зубы – забавно получилось. Дин меня тут же отпустил.

– Ладно, ладно. Может, плата за урок будет… это… ощутимее. Вот что, я скажу Ноне, что ты хочешь грамоте научиться, и можешь не прятаться. Зачем тебе учиться по ночам, встаешь ведь не позже других. Поняла?

Я кивнула. Милый Дин, где бы мне еще днем время взять? И потом, надо же, «я скажу Ноне»! Уверенно так, дескать, он скажет, и все, решен вопрос. И правда, что ли, чувствует себя хозяйским сынком, хоть и незаконным? Нет, особенно я его значимости не замечала, это с ленной Даной никто не спорит. А Дин… Он от всего как будто в стороне, но положение занимает особое, хоть и неоднозначное.

Дин подвинул скамейку к столу, сел, кивнул, приглашая меня сесть рядом. Попробовал обмакнуть перо в мою «чернильницу», отставил пузырек в сторону и достал из выдвижного ящика свою – невысокую баночку с тяжелым дном и с крышкой, налитую доверху.

– Пользуйся. И, кстати, бумагу тоже у меня бери, та дорогая, она только у именя. Заметят – может влететь, – он сунул бумагу ленны в тот же ящик, а из него достал несколько других листов, сероватых и не таких шелковисто-гладких.

– Умеешь писать свое имя? Вот так… Камита… – в его руке перо писало легко и без клякс.

Мое имя. Я уже прикидывала, как его написать, но ошиблась в двух буквах. Наверное, в любом языке так: на слух правильно писать не научишься, надо знать правила. Мне просто повезло, что заполучила преподавателя.

Он отдал мне перо, при этом его пальцы мягко погладили мою ладонь… пара секунд, не больше…

И я стала писать свое… точнее, не свое имя. Чуть сильнее нажала – и снова клякса! И руки все в черных пятнах – стыдобище.

– Не спеши, – Дин улыбался, – давай еще раз…

Как же жаль, что завтра уезжать из замка, черт бы побрал барышнину мнительность. А если сорвется моя поездка в Андер… даже думать не хочу.

Утром на телеге, запряженной двумя коняшками, мы приехали на ту дальнюю ферму. Мы – это двое мужчин и пять девушек, а еще двое стражников, трусивших верхом за телегой, и лира Ава, еще одна именьская родственница, ехавшая в отдельной коляске. Пять девушек – это условно, без платков были только три из нас.

Ферма оказалась большим низким домом, к которому прилагался просторный двор, заросший бурьяном, хозяйственные постройки, башня метров восьми высотой и около четырех в диаметре в углу двора, и все это было огорожено глухим частоколом. Я уже знала, что башня – для рухов, в замке тоже были такие башни. Оказывается, руха можно посадить и на землю, но предпочтительнее все же на башню или на специальную тумбу, камень или другую возвышенность – ему так проще взлетать, и вообще комфортнее. А рух, на котором постоянно летают, бывает, и живет месяцами на башне, только зиму проводит в наземном стойле. А вот как за рухами ухаживают – отдельный вопрос. Например, обычных птиц нельзя научить гадить по расписанию. В моем мире на птицефермах стоит густая, весьма характерная вонь. А на птичнике с такими птичками? Скорее всего, нет. Их тут явно холят и лелеют, но какого труда это стоит?

Но это так, к слову. На ферме не было ни рухов, ни вообще никого, хотя бы сторожа. Наш кучер дядька Нул, как его все звали, отпер ключом ворота, в которые сначала въехала лира Ава, потом мы и стража. И понеслось…

Сначала лира Ава велела обустроить себе комнату, то есть выскоблить ее, потом принялась раздавать поручения. Дом оказался невероятно грязным и запущенным, нам отводилось на работу всего три дня – и не верилось, что управимся. Стражники принялись было играть в кости, но очень скоро их тоже задействовали там, где позарез требовалась мужская сила. Впрочем, было весело, куда веселее, чем работать в замке под присмотром экономки. Тетушка Ола щедро отвесила нам продуктов: сметаны, масла, крупы, муки и еще всякой всячины, даже пару копченых окороков. Видно, для свадьбы продуктов закупили много, вот Ола и решила побаловать невзначай и нас тоже. Все были довольны, лишь я одна чувствовала себя ссыльной…