Дмитрий Галантэ: Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2

Конечно, я не исключала возможности проникновения в ряды учеников разведчиков, кои непременно станут мешать моим далеко идущим намерениям, но моя задача была вынудить их, то есть вас, друзья мои, действовать в моих интересах, не осознавая того. Коли вы читаете это послание, значит, я немного недооценила вас, и вы успешно идёте по моему следу, но не по пятам, как вам, возможно, кажется, а с достаточно большим отставанием. Я предусмотрела и это, как вы, достопочтимый Дормидорф, уже имели удовольствие догадаться, откупорив сию бутыль и заслуженно обругав себя «старым пнём, мухомором, ящером пустоголовым и семикрылым херувимом», именно это я нашептала в бутыль.

Теперь я буду непременно предупреждена о вашем приближении, искренне благодарю вас, старина. Но не вините себя, достопочтеннейший, и ни в коем случае не корите. Вам, любезный друг, легче недооценить меня, нежели отдать должное, а уж тем более переоценить! Ведь я женщина, куда мне до вас, умных и проницательных вездесущих мужчин! Ваше импульсивное, а потому и необдуманное решение предугадывать и впредь расставлять ловушки перед задуманными мною хитростями будут в дальнейшем также успешно учтены. Вам всегда легче бывает сказать, чем сделать. Любите вы, мужчины, однако, прихвастнуть! Откуда я знаю про это? Всё слишком очевидно, а потому к другому выводу вы и не могли придти. Ну, надо же было так опростоволоситься и упустить заговорённую колибри, которая, кстати, очень скоро найдёт меня.

Примите мой добрый дружеский совет: не пытайтесь найти меня, я не представляю совершенно никакой угрозы для этого мира, который очень люблю! Не теряйте даром сил и времени, я вам не враг, и обязательно найду вас в ближайшее время, может быть, даже смогу помочь, коли в том будет нужда.

Искренне ваша, Томарана».

Дормидорф, закончив чтение, был немало удивлён, как впрочем, и все мы. Повисла неловкая тишина, которую разорвал душераздирающий вопль, прокатившийся по окрестностям многократным эхом, доносившийся со стороны, куда недавно уплыл наш любитель погружений. Все обернулись на крик и увидели что есть мочи гребущего к берегу ошалелого Ларька, который удирал во все лопатки от стаи белёсых крупных дельфинов, уже почти настигших его. Он грёб, как одержимый, периодически издавая вопли. Грести с такой силой и плавать с подобной скоростью человек может только в том случае, если его дражайшей жизни угрожает смертельная опасность.

Я был немало удивлён не столько опасности ситуации, сколько появлению дельфинов. Либо вода в озере соленая, либо это и не озеро вовсе, либо здесь живут пресноводные дельфины. Ладно, потом разберусь.

Всё происходило очень быстро, но мы всё же успели забежать в воду по грудь и, схватив под белы рученьки выбившегося из сил Ларька, практически выволочь его на берег, тем самым, очевидно, спасти его.

Незадачливый естествоиспытатель и мастер всевозможных погружений находился сейчас не в лучшем виде, он висел у нас на руках и не мог произнести ни слова, а только бешено вращал глазами, отплёвывался, булькал и пускал пузыри ртом и носом. А ещё Ларёк, по своему обыкновению, постоянно идиотски и истерично подхихикивал. Не успели мы его окончательно выволочь на берег, как дельфины, развив огромную скорость, надавали ему под водой своими носами множественных пинков, придав нам такое мощное ускорение, что мы вместе с Ларьком, словно огромный снаряд в бурлящей и пенящейся волне, кубарем выкатились на прибрежный песок. Причём дельфины до последнего продолжали метко шпынять многострадального Лари, ни разу не задев никого из нас.

С трудом отдышавшись, он поведал нам трогательную историю о том, как ныряя за бутылью, своим намётанным оком заприметил невдалеке одинокую самочку дельфина. Она, к своему несчастью, тихо и мирно отдыхала, возлежав на песчаном дне, словно на перине, мерно покачиваясь, приоткрыв один глаз и наслаждаясь тишиной и покоем, при этом совершенно никому не мешая. Ларёк для себя отметил, что она спит, а, как известно, дельфины спят попеременно то одним глазом, то другим. В этот раз ей повезло, ибо он уплыл восвояси, совершенно не потревожив её покоя и никоим образом не нарушив томного уединения. Но он обещал себе обязательно вернуться и как можно скорее, что, естественно, не преминул сделать сразу после передачи Дормидорфу бутыли.

Бесцеремонно разбудив дельфиниху, Ларёк принялся возбуждённо уговаривать перепуганную самочку дать ему позволение залезть к ней под хвост! Прикрываясь при этом научными целями и, разумеется, без всякой задней мысли. Кто бы мог подумать! Какая неслыханная наглость и вопиющая дерзость! Это же какая порядочная дама позволит подобную вольность первому подплывшему невзначай мужчине!