Роберт Л. Андерсон - Страна снов

– Я люблю тебя, – прошептал он.

«Я тоже тебя люблю», – попыталась сказать Деа, увлекаемая теплой волной сна. Она отпустила берег и закачалась на мягких волнах, не противясь больше объятиям темноты.

Еще не открыв глаза, она поняла, что снова оказалась в больнице: запах хлорки говорил сам за себя. Слышались скрип колесиков каталки на линолеуме и ритмичное пощелкивание и гудение десятков приборов.

Она открыла глаза и увидела Бригса, сидевшего в углу. Как только он заметил, что Деа проснулась, то сразу напустил на себя обеспокоенный и даже вежливый вид. Но Деа успела увидеть его истинное лицо: уродливое, расчетливое, жестокое, следящее за ней, как жаба следит за мухой.

– Почему вы здесь? – спросила она. Страха перед Бригсом в ней уже не было, только отвращение. – Где Коннор?

– Тебе тоже доброе утро. – Бригс уперся ладонями о колени и встал. При виде толстых пальцев, клочковато поросших волосом, Деа отвернулась. Горло перехватило – фантомная память о том, как Бригс ее душил. – Коннор дома. У него крупные неприятности, и у тебя тоже.

– Забавно слышать это от вас. – Деа села, радуясь, что на этот раз ее не держат ни капельницы, ни катетер, и спустила ноги на пол: – Вообще-то мы ничего не сделали.

– Ты препятствовала расследованию и присвоила вещественные доказательства. – Бригс скрестил руки на груди. – Ты сбежала, а Коннор тебе помог.

Деа с удовольствием заметила, что ее не переодели в больничное белье, пока она спала, – она лежала в своей одежде. Сдернув куртку с крючка в углу, она с вызовом сказала:

– Так арестуйте меня!

– Арестовывать тебя мы не собираемся, – отозвался Бригс, все еще в образе огорченного папаши. – Я лишь хочу поговорить.

– Мне нечего вам сказать.

– Боюсь, у тебя нет выбора, – заметил Бригс.

Они в упор смотрели друг на друга. С неожиданной яростью Деа шагнула к Бригсу:

– Коннор все помнит. Он знает, что вы сделали.

Бригс слегка отшатнулся – на дюйм, не больше. На долю секунды маска исчезла, и Деа поняла, что он боится. Но тут же полицейский снова улыбнулся, легко и снисходительно.

– Коннор не знает, что он помнит, – напряженно сказал он. – Он пережил сильный стресс и провел много времени в неподходящей компании.

Это был блеф – Деа видела, что Бригс боится, потому что Коннор заговорил и уже рассказывает то, что помнит. Кейт тоже не будет молчать, и в конце концов их услышат.

Ей вдруг до боли захотелось увидеть Коннора и еще раз выслушать признание в любви. Ей хотелось сказать ему то же самое.

– Он хороший парнишка, – продолжал Бригс. – Малость перенервничал из-за тебя. Будь он тебе небезразличен, ты бы оставила его в покое.

Терять Деа было нечего, и она бросила:

– Это вам надо было оставить в покое его мать!

Повисло долгое молчание. Улыбка исказила уголки губ Бригса, как нервный тик.

– У тебя в голове все перепуталось, – произнес он, прилагая усилия, чтобы сохранить привычную маску, сквозь которую проступало его настоящее лицо, увиденное Деа в нескольких дюймах над собой, – взбешенное, жестокое. – Я тебя не виню, ты многое пережила.

Деа устала от этих игр, устала от больницы, от Бригса и Филдинга. От этого дешевого спектакля – Бригс делает вид, что не воспользуется первым же предлогом, чтобы упрятать ее в психушку или тюрьму для малолетних, приняв меры, чтобы она никогда не смогла подойти к Коннору ближе чем на пятьдесят футов. Возле палаты, наверное, охрана… Ее не оставят в покое.

И Деа решилась подыграть.

Она натянула куртку.

– Ну что, когда говорить-то будем?

– Когда захочешь, – Бригс с облегчением выдохнул от смены темы. – В больницу класть тебя не будут, ты свободна.

Деа пожала плечами.

– А, ну конечно. Только зайду на дорожку… – она кивнула на туалет размером не больше шкафа без единого окна.

Бригс жестом показал – да пожалуйста.

Деа прикрыла дверь. Защелки не было, но это мало что меняло: время было на исходе.

Она открыла воду, до отказа выкрутив горячий кран. В зеркале Деа едва узнала себя – она еще больше осунулась, в глазах появился странный блеск. Она смахивала на призрак.

На выходца из иного мира.

Отражение начало тускнеть – поднимавшийся из раковины пар цеплялся за гладкую зеркальную поверхность. Скоро Деа уже не могла различить черты лица – только силуэт. Затем пропал и он. Пар превратился в туман, в тонкую занавеску, за которую можно пройти.

Бригс постучал в дверь:

– У тебя там все нормально?

Деа позволила себе улыбнуться: