Вячеслав Александров - Пение мёртвых птиц

Рогатка произвела впечатление на мальчишек. Когда Митька вернулся под вишневое дерево, ему стоило только громко, чтобы все услышали, позвать брата пострелять, и всё внимание тотчас устремилось к нему. А после демонстрационного выстрела у глупого телефона и вовсе не осталось никаких шансов.

«А дай потрогать?!», «А дай посмотреть?», «А можно мне?».

– Поедемте за деревню подальше, – великодушно предложил Митька.

И тут же с ним заспорили:

– А чего ехать? Давай тут!

И следом слева и справа:

– И правда, давай тут!

– Нельзя тут! – отрезал владелец рогатки.

– Чего это «нельзя»?

Тогда уже Витька подхватил:

– Конечно, нельзя тут. Вдруг ещё глаз кому-нибудь выбьете!

Митька улыбнулся. Это он хорошо про рогатку вспомнил – брат сразу оживился.

Но ребята продолжили выпрашивать:

– А сам-то тут стрелял!

– Ну так я умею! А вы кто-нибудь умеете?

И, не дожидаясь ответа, Митька с братом запрыгнули на велики, а в спины им последовало: «Я умею, дай мне!», «Кто умеет? Ты умеешь?!», «Я!», «И я! Я тоже умею!», «Чего ты умеешь? Не рассказывай!», «Умею! Мы с папкой тоже рогатку делали в том году и даже получше этой!».

Мальчишки повскакивали на велики, и галдёж не прекращался до самой окраины деревни.

По пути им не попалось ни одной жестяной банки, по которой можно было пострелять, и сперва это даже расстроило Митьку. Но когда прибыли на место, и рогатка пошла по кругу, оказалось, что лучшее, чего могли добиться с ней тихозёрские – запустить камень метров на пять. И это из такой-то рогатки! С кожаной великолепной пяткой из куска ремня! Никто не мог попасть и по толстенному дереву, какие там банки.

– Да вы только зря жгут растягиваете!

– А сам-то что можешь?..

Раздражённый Митька отнял рогатку, поднял с земли камешек и огляделся в поисках мишени:

– Да вон хоть вьюрка подобью! Хотите?

И он прищурился, прикидывая расстояние до кедровой ветви, нависшей над головами ребят, где сидела маленькая птичка.

– Да ладно! Гонишь?! – прокатилось недоверие среди мальчишек.

– А вот легко!

Митька вложил камень в пятку и поднял рогатку, одновременно натягивая жгут.

– Не надо! – вдруг попросил Витька.

Что-то ёкнуло. Митька ослабил натяжение и удивлённо взглянул на брата. Тот стоял совсем близко, отчего казался ещё меньше ростом, чем был.

– Не надо, – повторил Витька чуть тише и смущённо отвёл глаза в сторону. – Батя и так уж столько зверей перегубил. – Теперь он говорил совсем себе под нос, и слышать его мог только брат. – Не хватало, чтобы и ты…

Руки у Митьки опустились.

– Ну и чего? – нетерпение собравшихся мальчишек быстро переросло в коллективное недовольство. – Понятно всё! Такие только языком и чешут!

Митька замер, глядя на брата. Но Витька не посмотрел на него в ответ и ничего не сказал. Он молча отвернулся куда-то к лесу.

– Ну и хвастун! – выкрикнул один из тихозёрских. – Баба!

Несколько секунд Митька ещё надеялся встретиться с братом глазами, но тот не поворачивался. Вьюрок улетать не спешил и даже не чирикал. Ребятня улюлюкала.

Сглотнув ком в горле, Митька натянул жгут и, зажмурив один глаз, глянул на вьюрка через рогатину. Птичка сидела ровно, словно маленькое чучелко.

Мальчишки притихли.

Митька задержал дыхание, подтянул пятку рогатки до самой щеки. Стрельнул.

Камень мелькнул над головой птички и беззвучно скрылся в лесу. Он пролетел совсем близко, но всё же не задел ни единого пёрышка.

Митька выдохнул. Опустил рогатку.

Секунда и вьюрок рухнул вниз.

– Ого! – закричали мальчишки хором.

Они бросились к месту в траве, куда свалилась несчастная птица, и встали в круг.

Митька оцепенел. Он прокручивал в голове момент выстрела: чётко видел, куда кладёт камень, видел, как тот полетел. Он знал… Он не мог! Что это?

Медленно, боязливо Митька перевёл взгляд на брата. Тот по-прежнему стоял, уставившись в невидимые глубины леса.

– Попал! – ликовали тихозёрские. – Ну ты даёшь! С первого раза!

Митька не знал, чего хочет больше: чтобы Витька, наконец, взглянул на него, или чтобы стоял лицом к лесу вечно.

И тут брат обернулся. Насупившийся, хмурый. Большие голубые глаза покраснели. Кажется, вот-вот проскочат слезинки.

Но всё же Витька держал себя в руках. Зыркнул недобро из-подо лба, резким движением утёр нос и пошагал широкими шагами.

– Погоди, Вить, это не я, – очнулся Митька.

Брат протопал мимо него толкнув так сильно, как только мог.

– Это не я! – крикнул Митька ему в спину.