Мишель Альба: NUMERO

Кончита подтолкнула меня и прибавила шаг. Но ее поспешность только привлекла их внимание.

– Да вот же она! Стойте!

Я оглянулась. Парень показывал на нас, а, точнее, на меня. Его длинный, вытянутый в мою сторону палец, являл собой в ту минуту точный „комментарий в картинках“ выражению „указующий перст“.

Правда, я, как деталь этой картинки, не совсем понимала, с чего бы это он ко мне привязался. Ведь „бесовской“ одежды на мне уже не было.

Его собеседники осматривали меня без особого интереса, и, все бы ничего, если бы парень не проявил излишнего любопытства к кроссовкам, предательски выглядывавшим из под коротковатой юбки дочки Марселины.

– Смотрите! Я же говорил! Проверьте, что у нее в руках. Мужская одежда, вот что! Это точно она! Еретичка!

Я стояла как вкопанная, не представляя, что предпринять в данной ситуации.

Но Кончита, вдруг заслонив меня, гаркнула на него:

– Ты что тут разорался? Какая еретичка? Ее Господь обидел, не дав ума. Кто-то поиздевался и вышвырнул ее, и ты сразу еретичка?

Во время этой дискуссии „сутанщики“ неспешно двинулись ко мне. Причем, один из них, перебирая четки в руках, уж очень алчно рассматривал висевшую на моем плече сумку.

Решив не дожидаться окончания этой весьма экзотической сценки, я, так же неспешно, в такт шагам пожелавшим со мной пообщаться монахам, развернулась в обратном им направлении, в проулочек между домами, намереваясь безотлагательно избежать с ними беседы.

Но не тут-то было.

– Сестра, тебе нечего бояться, – услышала я за спиной, – позволь задать тебе только один вопрос.

Я замешкалась, усыпленная доброжелательным тоном моего собеседника, но в ту же секунду меня отрезвил пронзительный крик Кончиты:

– Оставьте ее! Ради всех святых, она же как дитя!

Меня будто пришпорили, и, не разбирая дороги и подобрав путающийся между ногами подол юбки, я метнулась в спасительную улочку, услышав за собой тяжелый бег моих несостоявшихся „поклонников“.

Без сомнения, они находились в более выгодном положении, чем я. Это был их город.

Я неслась, боясь оглянуться и увидеть тянущиеся ко мне руки преследователей. Неужели это все происходит со мной?

Но разгадку этой тайны в данную минуту мне не то, что не хотелось поручить возжелавшим меня монахам, и не потому, что я им не доверяла, а, просто, мне было некогда.

Жизнь дороже всех вместе взятых тайн на свете.

А в том, что вопрос стоял именно так, я не сомневалась. Вернее, не сомневались мои ноги, лишенные возможности думать, а, поэтому, руководимые только лишь примитивным инстинктом. Инстинктом сохранения тела, частью которого они являлись.

Домчавшись до конца улочки, я юркнула в первую попавшуюся подворотню, завершившуюся… высоченной глухой стеной.

Тупик.

Тоскливо окинула взглядом препятствие. Нет, не одолеть без альпинистского снаряжения. Ну, что же, так я им не дамся. Они вот-вот покажутся из-за поворота. Точнее ориентира, чем их бухающие шаги и прерывистое тяжелое дыхание и не придумаешь.

Схватив из усеянных здесь камней тот, что поувесистей, я приготовилась к обороне. Лучше уж так, чем на костре. Меня передернуло от мысли о моих горящих костях.

– Сюда, скорей, сюда.

Я вздрогнула. А это еще что такое?

Откуда-то сбоку ко мне протянулась чья-то рука и, дернув за подол юбки, с силой потянула в зияющий проем в прежде монолитной стене, уводящий куда-то вниз.

Я не стала сопротивляться столь невежливому обращению и немедленно приняла приглашение.

В полутьме трудно было что-то разглядеть, а, когда неизвестный мне спаситель поспешно задвинул толстую перекладину на потайной двери, тем самым прочно отгородив нас от всего остального мира, я оказалась в полной непроницаемой темноте.

Некто нащупал мою руку.

– Идите за мной.

Мы отошли на значительное расстояние от места нашей встречи, прежде чем я нарушила молчание:

– Кто вы? И куда вы меня ведете?

Мой спутник лишь промычал что-то невнятное и еще крепче сжал мою руку, что мне, на этот раз, совершенно не понравилось. Спасение спасением, но это не повод для сближения.

– Пока вы не объясните, куда меня ведете, я не сдвинусь с этого места, – я попыталась высвободить руку из обруча его железной хватки.

– Вы хотите остаться здесь навсегда? – в глуховатом, с хрипотцой, голосе мужчины, прозвучали нотки раздражения, – в такой темноте вы вряд ли выберетесь отсюда когда-нибудь (он еще и едва заметно картавил). Без меня, – добавил, вдруг смягчившись.