Мишель Альба: NUMERO

Паучок, непонятно как обосновавшийся в моем, скажем так, даже не президентском, а классом чуть повыше, люксе, и загадочным образом увернувшийся от каждодневных уборок и чисток, секунду покачался на только что сплетенной нити, искусно прикрепленной к угловому выступу комода, и, видимо, решив не искушать судьбу, прытко вскарабкался по ней и нырнул в только ему известную щелку.

Я проводила его взглядом, точно так же боясь потерять свою щелку, пусть пока и узкую: „Господи, я вспомнила! “

Сбиваясь и путаясь, скорее от волнения, чем от двухгодичного перерыва в практике общения на английском, я проговорила детскую считалку, успешно восстановив все ее „one, two, three, four…“, не забыв и о „Buckle Му Shoe“ [4].

Щеки горели, во рту пересохло, а воспоминания лавиной нахлынули на меня, словно лопнула долго сдерживаемая заслонка, и все, что прежде складировалось где-то в закромах памяти, спешило выбраться оттуда, толкаясь и теснясь.

Да, я Летисия Мануэла Кристин…, Боже, восемь имен…, мне тридцать три года…, я из Сан-Франциско…, у меня любимая работа – я реставратор, хотя по окончании Академии мне пророчили славу живописца…, долгожданный заказ из „Прадо“…, книжка Патрика…, пошутившее со мной число судьбы… – 3… 22… 7…

Вот он, заветный ряд цифр.

Я не услышала тихого царапанья в дверь.

– Летисия…

Нарастающий вибрирующий гул замер и… исчез.

Передо мной замаячил Керрадо, что-то беззвучно спрашивая:

– Вы прочли мое… что с вами?

Я невидяще проткнула его взглядом, устремившимся за убегающими в далекое отсюда измерение цифровыми символами.

Алехандро осторожно приобнял меня за плечи и легонько встряхнул:

– Летисия, вы слышите меня?

Вдруг всхлипнув, я обхватила его, и, захлебываясь в слезах и словах, затараторила, перебивая саму себя:

– … я знаю…, я уезжаю…, нет, не уезжаю, уле… и не улетаю…, я возвращаюсь…, я почти вернулась, если бы не вы…, но не важно…, я знаю, как вернуться…, нет, вы ничего не понимаете…

Его руки все крепче сжимали меня, будто боясь отпустить.

– Мне нужны мои вещи. Изабелла была у меня сегодня ночью. Она забрала сумку с документами, мою одежду. И предупредила меня не покидать дворец и дождаться ее. Что это значит? Хотя меня это теперь мало волнует. Помогите мне, Алехандро. Где могут быть мои вещи?…

Меня било словно в лихорадке, и я то пыталась вырваться из сковавших меня объятий, то в отчаянии припадала к нему, ища защиты.

Керрадо, наконец, прервал мою сбивчивую скороговорку:

– Но у нас почти нет времени.

– Времени на что? – я не понимала его. О чем он?

– Времени на поиски.

– Но там мой паспорт, билеты, виза. Наконец, мои джинсы и…

Он нетерпеливо мотнул головой, как бы отгоняя рой непонятных ему слов:

– Вы уверены, что это была она?

– Да, да, да. Господи! Да!

Керрадо колебался, думая, что предпринять. Наконец, он решился:

– Хорошо. Пойдемте. Я не представляю, где все это искать, но попробуем.

Нас остановили разноголосые выкрики за дверью.

– Ну, вот, началось, – Керрадо затравлено огляделся, – боюсь, что вам придется исчезнуть без ваших документов.

– Что началось?

Только сейчас я поняла, что все это время была занята исключительно собой, своими страхами, переживаниями, забыв о не менее тревожной ситуации, в которую попал Алехандро из-за моей же беспечности.

Он заторопился к двери, на ходу вводя меня в курс дела:

– Все это время вы находились под защитой Изабеллы. Френсис открылась ей, рассказав о вас почти все, включая то, с чем вас нашли. Ваши вещи. Вероятно, чтобы обезопасить вас на время отсутствия, Изабелла и искала их, чтобы оградить от любопытства ее свиты, а, заодно, и что-то узнать о вас. Одно она не учла – за вами уже давно наблюдают, и как только инфанта покинет дворец, что, вероятно, уже случилось, за вами придут.

Он замер у двери, прислушиваясь. Шум клокотал совсем рядом, усиленный топотом множества ног.

Керрадо подхватил стоящий рядом стул и, задвинув его ножку в витую ручку двери, обернулся ко мне:

– Я задержу их. Давайте, приступайте к вашему… колдовству, – он усмехнулся, – даже интересно, как все это случится. Ну, начинайте. У вас немного времени… Если они сюда ворвутся, даже я не смогу вам помочь.

Я беспомощно смотрела на него. Вот, наконец, я близка к тому, о чем грезила все это время. Достаточно проговорить восемь цифр, и я дома. Хотя, вполне возможно, я окажусь и не дома, а где-нибудь на Северном Полюсе среди глыб льда и снежных гор, но, тем не менее, и это был мой дом.