Мила Коротич - Жизнь на вкус. Vol.1

Фыркнув сама на себя, она решила еще поспать, почти успокоившись. Но вместо сладкой глубокой пучины сна ее сознание болталось поплавком на зыбкой поверхности между сном и явью. Это мучило не меньше, чем бессонница. Это изматывало, хотя должно было расслаблять. Из бултыханий в липкой жиже полусна Леночку вырвал звук.

Требовательно звонил мобильник.

Она вынырнула из сна, жадно схватила ртом воздух, но тут же пожалела, что проснулась – это всего лишь сработал таймер-будильник на телефоне. Она села на кровати, дотянулась до тумбочки и, отключив сигнал, бездумно уставилась в никуда. Никуда начиналось сразу за ее кожей. Горло сдавил знакомый с детства кашель, но она уже давно не придавала ему серьезного значения, просто откашливалась и все.

«Тело как чужое, словно меня грузовик вчера переехал. Не болят только волосы», – медленно просыпались ощущения в ее рыжей голове. «Вот так незаметно подкрадывается старость», – следующей проснулась самоирония. А третьим опять обнаружилось чувство беспокойства, словно кто-то за ней наблюдает. «Бред какой-то, – сама уже подумала девушка. – «Здравствуй, паранойя!» И на всякий случай резко обернулась назад. Конечно, там никого не было.

Рассердившись на себя, она резко дернула ящик прикроватной тумбочки. Разбуженные пузырьки в нем звякнули и заворчали. Но Ленка была сурова – с шумом разгребла их и безжалостно ухватила нужный. В пенициллиновой склянке насмешливо лежала одна маленькая желтая таблетка. «Да, утро началось удачно!» – отметила девушка и, проглотив последнюю таблетку валерьянки, отправилась в душ в чем была – в одних зеленых шелковых трусиках. По дороге она зарулила на кухню с намереньем поставить чайник. Глянула в окно и улыбнулась: за окном белыми пушинками летел снег.

Крупные хлопья падали на подоконник и налипали на раму. Их резные концы, как лапки насекомых, распластались на стекле. Снежинки прижимались к окну, словно заглядывали внутрь. «Вот кто на меня уставился!» – расплылась в улыбке Лена и сама прижалась лбом к холодному стеклу. Взглянула вниз на своих тайных зрителей, одарив их улыбкой примадонны, глянула вверх, насколько это было возможно. Вместо неба – густая шевелящаяся паутина из белых снежных паучков. «Неба нет, – подумала Лена. – Неба. Net», – и поставила чайник на огонь.

Снежные наблюдатели все больше и больше наваливались на окно, с желанием лицезреть открывшееся шоу, а девушка, отметив этот успех про себя, откровенно повернулась к ним спиной и ушла в ванную деланно вихляющей походкой: «Я вас оставлю, господа!», – и с удовольствием заперлась в ванной.

Тревога исчезла, просто объяснившаяся присутствием белых заботливых трудяг-снежинок. Все трудяги, да и бездельники тоже, любят сладенькое. Даже если они снежинки. Надо же им как-то развлечься после трудового дня. Остатки страха девушка смыла под душем. Она даже замурлыкала какой-то мотивчик, растирая плечи, шею, живот. С грудью она обошлась особенно бережно. Из благодарности соски из упругих маленьких овалов цвета молочного шоколада стали мягкими и нежными кругами цвета какао.

«Ты родилась, чтоб работать в кондитерской, – сказал ей как-то Сашка, – тебя выдают соски». Она тогда рассмеялась и парировала: «А в тебе умер дегустатор!» – «Как это умер?!» – справедливо возмутился он тогда. Повелся, как маленький…

Но, в сущности, он был прав, ей нравилось быть среди кофе и десертов. Там она чувствовала себя на своем месте. Безупречные взбитые сливки, красноватая корица и темный шоколад, полупрозрачные яркие цукаты, молоко, ароматная пенка каппучино и воздушные меренги в горячем какао. В детстве их всем классом после кино приводили в кафе, и пока мальчишки кривлялись и басили, строя из себя взрослых и крутых, пока девчонки, жеманясь, поедали пирожные и разглядывали взрослых женщин и их наряды, Леночка замирала у стеклянной витрины с пирожными и креманками, заполненными чудесами в сахарной пудре. Она глядела вниз на волшебные сладости, она смотрела вверх насколько могла, и через двойное стекло холодного шкафа видела, как какая-нибудь немолодая уже женщина-продавщица в белом накрахмаленном колпаке, похожем на сахарный кулич, запускала кофе-машину или кофемолку. Или наполняла металлические круглые вазочки на трех закругленных ножках ребристой тягучей массой мороженного, похожей на толстую веревку. И женщина-волшебница заплетала эту веревку в высокую башню одним движением руки, а сверху украшала тертым печеньем, воздушной шоколадной стружкой или поливала темно-синим брусничным сиропом. Сироп стекал с белых холодных склонов, превращая лакомство в настоящую снежную гору. Так Леночка представляла себе Гималаи, про которые учили в школе. А потом подходил какой-нибудь толстый ребенок и забирал эту красоту. Леночка с грустью провожала его взглядом своих голубых глаз. Ей не хотелось съесть это холодное чудо – она знала его вкус, – но ей жалко было видеть, как вся сладкая красота грубо разваливается широкой алюминиевой столовской ложкой, даже не замеченная. Но превращение тёмных камушков-зерен в горьковатый, густо пахнущий ароматный порошок в кофемолке снова возвращало ее к радостям жизни. Верещание мотора слушалось ею, как музыка. А все думали, что ей хочется сладкого, и прозвали ее «Семенова – обжора», правда, к ее скелетику это имя надолго не пристало…