Елена Петрушина - Параллельные кривые

– Еле до Вас добрался, тропинку почти замело. А если вдруг что случится, как скорая проедет или полиция? – Сеня почти вопил с воспитательскими интонациями, выпучив глаза.

– Не орите на меня, здесь вам не тут. Разувайтесь, ставьте обувь вон туда, к печи. Куртку на крючок там же, всё тёплое будет. Ничего со мной не случится. Я уверена, всё будет хорошо. Здесь ходят только лисы, кабаны и косули. Если с крыши упаду – съедят, никому никаких хлопот. Сеня возмущённо хмыкнул. Потом извиняющимся тоном попытался объяснить причину визита:

– Я забыл спросить, как Вас зовут. Кстати, а собака-то Ваша где? Будка пуста.

– Алла. Ушла собака. Как пришла, так и ушла.

– А как пришла?

– Я направлялась домой как-то в мае, ещё школьники учились. И вот один такой…

– …шёл с собакой навстречу и был очень ею недоволен?

– Откуда Вы знаете?

– Я увидел вас тогда с собакой и придумал историю. Вот послушайте…

Алла ошеломлённо выслушала Арсения, который точь-в-точь описал первый день их отношений с Пулей.

– Вы не выдумали историю, вы её ясно увидели. А вот с придумыванием Вам надо быть аккуратнее, Вы можете изменить человеческую жизнь в неизвестном направлении. Вы – маг.

– С чего Вы взяли?

– Не знаю. Хотите чаю, кофе? У меня шарлотка с яблоками готова.

– Хочу. А Вы в печи готовите?

– Нет, хотя теоретически, наверное, испечь что-то в ней можно. Я как-то запекала рыбу и куриные ножки. Получилось изумительно. А вот с тестом не рискую. Это эстонская печь, у моих предков были другие.

Они прошли из кухни в столовую, придвинули стол к печной лежанке и удобно сели на прогретую керамику. Сеня потянулся за кофейником.

– О, какие интересные у Вас часы,– заметила Алла.

– Командирские. Друг подарил на память. Пропал в командировке. Может быть жив, в плену…

– Вряд ли. Есть фото?

– Да, – Арсений нашёл файл в телефоне. – Вот, как раз в день отъезда снял.

Алла внимательно смотрела на фотографию в течение нескольких минут.

– Нет его в живых. К сожалению, нет, – и, упредив вопрос, продолжила:

– Это довольно легко понять по фото, жив человек или нет. Живой откликается пульсом во лбу, а мёртвый как облако, твоё внимание куда-то проваливается, в какую-то чёрную яму и тело не реагирует… Вот, сами можете сравнить, возьмите это фото. Этот человек жив.

Арсений стал разглядывать попеременно фото на экране и то, что дала Алла. Через некоторое время озадаченно произнёс:

– Не вижу разницы. Правда. Тишина. Наверное, я бездарь. Ничего не чувствую.

– Ну-ка дайте, – Алла взяла фотографию мужчины, присмотрелась и горестно вскрикнула. Схватила телефон и стала набирать номер.

– Алло, алло…девушка, почему у Вас этот телефон? Где Стрела? Когда? Два часа назад?!!

Загадов не вмешивался, когда она уронила потускневшее и разом обвисшее лицо в ладони и беззвучно затряслась. Он встал и зачем-то начал убирать посуду. Вдруг вспомнил слова Олега, что нельзя оставлять человека один на один с бедой. Только что каждый из них потерял друга. Надо объединиться и что-то делать.

– Я побуду с Вами, – неожиданно для себя самого сказал Загадов.

Она помотала головой:

– Уходите. Мне надо побыть одной. Голос её имел над ним какую-то удивительную власть. Он послушно оделся и вышел на улицу. Осмотрел двор, так детально соответствующий его фантазии. Ему стало не по себе, и он вернулся. Взял с вешалки у печки её пуховик и подал:

– У Вас вон и дров в доме нет. Пойдёмте за дровами.

– Я в другой одежде хожу за дровами.

– Ну и где она?

Алла встала, машинально надела куртку, и они вышли на улицу. Молча грузили дрова на санки, молча катили до сеней, молча выкладывали в оцинкованный угол.

– А-а-а, – вдруг завыла Алла, уронив поленья, – в цинковом гробу, в цинковом… Куда я смотрела, я же всегда чувствовала его пульс, я же дыханье его рядом чувствовала!!! Как я упустила???

– Ты не Бог. Что бы ты сделала? Часть своей жизни отдала? – Арсений вдруг перешёл на «ты», присев рядом с ней.

– Отдала бы, отдала!!! – Она бессильно села на пол и рыдала громко, отчаянно, как ребёнок, который понял, что не всесилен. Арсений обнял её и подождал, пока пройдёт приступ плача.

– Пойдём, отдадим им… отдадим молитву, – впервые Загадов не думал о том, как эта сцена может красиво смотреться на экране.

Он проснулся от тишины. Не было слышно ветра, молчал холодильник. Лежанка под ним ещё была тёплой. Он выходил из сна неспешно, повернувшись на бок и уставившись в окно, за которым в утренних сумерках неслышно валились крупные хлопья снега. Как уютно в этом доме! Так бы и остался тут, и не искал никаких приключений…