Владимир Бойков - Яга

Осопский был удивлен: если даже это двойник, то выглядит он ну крайне похоже, включая мимолетный тик, что появился у него после первой взорвавшейся возле него гранаты, однако на другом глазу.

– Неужели после того, что ты увидел, ты сомневаешься в сказочности этого сюжета?

– А хорошо! Я понял, я сплю! Это все приснилось. Ну, конечно, два часа ночи. Куда еще позже! Крутой сон.

Осопский встал и подошел к Осопскому. Пощупал его. Подошел к Косолапову и дал ему затрещину.

– Хоть во сне спокойно это сделаю без превышения полномочий.

– Если сказать тебе вкратце, – заметил Осопский, – то ты спишь давно. Вся жизнь лишь сновидения, что ты видишь наяву. А вообще я не могу часто здесь появляться. Поэтому по эту сторону ты ведешь дела. Ты решаешь проблемы, которые я тебе ставлю. Однако в этот раз ты не должен идти до конца. Дело чересчур для тебя может показаться тревожным. Не суйся.

– А ты боишься, что я всегда раскрываю дела?

– Ты раскрываешь то, что уже создано злом. Просто потому что добро должно побеждать, по старому древнему правилу. Считай, это игрой в пинг-понг. Ты отражаешь зло, наказываешь преступников, а те ведь лучше от этого не становятся. Считай, ты играешь в одну игру со злом, причем по его правилам. Ты не создаешь ее, поскольку обитаешь в отраженном мире. За кулисами видно больше.

– И как заглянуть за кулисы?

Осопский пригласил Осопского взглядом посмотреть в зеркало, напротив которого стоял Косолапов. В отражении была голова медведя.

Осопский резко выдохнул и проснулся в своем кресле. На часах было три часа ночи.

– Чертово дежурство…

На календаре передвинул бегунок на цифру 13. Пятница.

В дверь постучались.

– Да, – ответил коротко, запив чаем, – что Косолапов?

Косолапов присел, а Осопский подумал, что прям реально как в его сне картина. Не уж-то сейчас ту ахинею нести будет.

– Да что – дело ясное. Приблизили лицо с камер, прям точное совпадение. Ее отец действительно забирал. Он сначала зашел в кафе, потом резко вышел, она к нему через пять минут подошла.

– Да и что же тебе ясно тогда, Косолапов?

– Ну что он сам же ее у себя и похитил.

– И зачем же отцу похищать свою родную дочь?

– Не знаю, скорее всего, прогрессирующая шизофрения. Не помнит же он это сейчас. В любом случае надо под наблюдение, значит. Чтобы больше никого не похитил, значит…

На последних словах Косолапов еле проглотил остатки влаги во рту, ибо Осопский смотрел выразительно с негодованием.

– Эх, Косолапов. Ты знаешь странная история получается, сон удивительным образом совпадает с реальностью..

– Сон?

– Ты спишь, может, Косолапов? Вспомни машину, на которой ездит Агидель. И посмотри, что на этих снимках совершенно другая.

– Ну судя по записям его дочь этому удивилась, но села… в машину.

– А ты не подумал, Косолапов, куда мог деть он свою дочь за пять минут и снова приехать на другой машине к кафе?

– Ну, тут возможны варианты с подставным водителем.

– Чему вас там в этих академиях учат? Кретинизму? Очевидная пропажа в этой истории – это только молодой человек, что скорее всего этими навыками тайских воров-змей обладает. Потому что реально видно, как он из заведения испарился еще и с какой-то сумкой. Это факты. Все остальное – это то, что ты, балбес, додумал. Про двойников никогда не слышал что ли?

– Да значит скучать нам в ближайшее время точно не придется. Я думал быстро закроем дело, отправим папашу в клинику на лечение, а там может и дочурка образуется скоро. Может, сбежала куда сама. Инсценировала это все.

– Ты сейчас вот так шутишь, да? Я, вас обожаю, молодежь, вам лишь бы попроще себе решение найти? Чтобы дальше нихрена не делать и помогать заявления писать? И пятую точку протирать? Пошел вон, Косолапов. И пока не проверишь все данные по машине, даже не возвращайся.

Косолапов посмотрел на него звериным взглядом, что такой робкий, бегающий и мрачный, как будто испуг с яростью скрестили. А затем резко пошел к двери. Осопский провожал его взглядом в зеркало, но там не увидел головы медведя.

Когда Гена вдруг ступил ногой по другую сторону зеркала, то полагал, что тут же приземлится в тот же туалет только с обратной стороны, однако приземление сорвало картинку, как одеяло, и Гена стал падать в неизвестность. Неизвестно, что это было – просто тьма, возможно, без дна, или вот-вот приземлится. Он летел вниз и кричал, пока губы его не сказали:

– И долго ты собираешься падать?