Анна Ясельман - Бар

– Ты боишься меня?

Чезаре опустился на пол у моих ног, он снова взял мою руку и стал поглаживать внутреннюю сторону запястья. Эта простая ласка так сильно отозвалась во мне, что, когда он поцеловал мою ладонь, я с трудом сдержала стон.

– Прости. Тебе нечего опасаться. Знаешь, что самое поразительное? Твой взгляд. Точно, как у неё, такой живой, тёплый и по-детски игривый. Ты, конечно, слышала сплетни… Я убил бы каждого, чей поганый язык посмел коснуться её светлого имени. Когда я доберусь до Флоренции, Джованни Сфорца не проживёт и дня. Нет! Он проживёт так долго, как Микилетто сможет продлить жизнь в том, что этот мерзавец привык считать своим телом!

Наверное, на моём лице отразился ужас, поскольку слова Чезаре звучали отнюдь не пустым обещанием. Он заметил это, его черты смягчились, он снова погладил меня по руке, успокаивая, и продолжил:

– Он ударил её. Она писала мне, но я был во Франции. Я потребовал у отца забрать её, угрожая остаться подле моей дражайшей супруги вместо того, чтобы вести войска в Романью. У него не было выбора. Но теперь он снова выдаёт её замуж. Мало ему сыновей, послушных любым его приказам и умирающих за него, он использует её! Он использует всех в своей неуёмной жажде власти и золота! Города задушены налогами, а он тратит деньги не на укрепление Святого престола, а на торжества и возведение дворцов! Я не смог спасти, я не смог уберечь мою маленькую сестру… Но, возможно, мне удастся спасти Италию!

Последние слова Чезаре произнёс совершенно спокойно, а затем замолчал и молчал несколько минут. Я не смела пошевелиться. В конце концов он поднялся, я встала следом. Герцог церемонно поклонился, поцеловал мне руку, прошептал “Прости!” и вышел так стремительно, что я не успела сказать ему ни слова. Я рухнула обратно на стул. Моё сердце разрывалось. Я боялась Чезаре, я, без сомнения, хотела его и ревновала, и чувствовала собственное бессилие, поскольку была для него лишь копией, срисовкой, эскизом, напоминающем о той, кого он, похоже, любил самой чистой любовью – любовью старшего брата. Все эти недели я готовилась к тому, что должно было неизбежно произойти, но оказалась совершенно не готова принять то, что случилось в действительности. Не понимая, что делаю, я поднялась и вышла из комнаты.

Я шла по пустым коридорам замка – привычка герцога отсылать стражу во время ночных визитов была известна – и в конце концов вышла во двор. Не замечая холода, я шла вперёд, а когда опомнилась, то поняла, что стою на совершенно тёмной городской улочке перед единственной дверью, из-под которой пробивается свет. Рядом прислонился к стене, по-видимому, изрядно выпивший музыкант в шутовском колпаке, он разговаривал с псом, терзавшим его штанину. Я вошла. Внутри, как вы уже, наверное, догадались была таверна, хозяин которой представился мне Малькольмом. Он усадил меня за свободный стол, налил чего-то крепкого, и мы поговорили. Мысли мои были в совершенном беспорядке, но даже в этом состоянии я понимала, что идти мне, в общем, некуда – возвращаться в резиденцию Валентинуа значило рискнуть обнаружить в спальне ужасного Микилетто, посланного герцогом, пожалевшим о своей избыточной откровенности, а о том, чтобы попытаться продолжить путь к мужу без средств и сопровождения, нечего было и думать. Да и что меня бы ждало там? В худшем случае позор и заточение в каком-нибудь монастыре, а в ещё более удручающем – жалкое прозябание рядом со стариком, от прикосновений которого я бы вздрагивала до конца жизни, сравнивая их с нежной лаской, нечаянно подаренной мне самим дьяволом.

Малькольму не откажешь в чувстве юмора. Мой аспект – Мудрость. Я смеялась – менее мудрого существа, чем я в тот момент, на земле не было, но Мальк сказал, что человечеству нужно учиться мудрости, и оно будет делать это вместе со мной. Я осталась. У моего мужа хватило смелости потребовать у герцога Валентинуа объяснений по поводу исчезновения жены, ехавшей через его владения. Чезаре принял послов с величайшим почтением, выслушал и пообещал провести тщательное расследование, хотя и намекнул, что молодые женщины в мирное время исчезают, обычно, с помощью своих любовников. Муж дошёл до самого Папы, и Папа официально ответил, что если герцог сделал нечто настолько невообразимо отвратительное, то, должно быть, он сошёл с ума. Дело замяли, а через пару лет мой муж неожиданно объявил о возвращении своей любимой жены, которая, по его словам, несколько лет провела в заточении в некоем монастыре. Говорят, они прожили вместе счастливую жизнь. Впрочем, меня это уже не особенно волновало – я осваивалась в новом качестве. С тех пор я покидала Бар лишь однажды – чтобы побывать на похоронах Чезаре. Я попрощалась с моим дьяволом и осталась помогать в небольшой церкви, где его похоронили. Прошло несколько лет, прежде чем я поняла, что готова вернуться в Бар навсегда. Такова моя история. А тебе пора начинать свою.