Дмитрий Манасыпов - 13 участок – 2. Ренегат

Зато Старые и Другие не очень любят своих же, обзаводящихся потомством. Появился ребенок, пусть и полукровка? Ему принадлежит крохотная частица магии, что уже не окажется в кармане чистокровного мага или ведьмы не менее чистых кровей. Понимаете? Магия здесь, как в моем нормальном мире власть. Самый сильный наркотик. Длинная-предлинная жизнь, возможности и могущество, имеющее рамки. Так куда интереснее, чем нам, обычным смертным.

Можно ли взять магии, ну, совсем чуток, в мирах за Тонкой Границей? А то, еще как можно. Только, чаще всего, вместо дополнительных сил, такие умники с умницами получали проблемы на свои головы. Или теряли, вместе с головами. Там, за Границей, не особо любят ни делиться, ни когда их вытаскивают как ключ, способный вскрыть едва уловимую преграду.

Тонкая Граница и пытатели счастья, целящиеся на обитающих ЗА ней, очень похожи на кое-что неприятное. На дуралеев, пытающихся выдавить фурункул, то есть, самый обычный чирей, принимая его за еще более обыкновенный прыщ. Им кажется – стоит нажать, и все, чпок, немного неприятно, результат растекается по коже и сразу все хорошо.

Только с фурункулами такое не прокатит, надавишь – сделаешь хуже, подготовишься, может и получится. Прорвет и кроме гноя, изводящего вас болью, наружу обязательно выступит кровь. Так и с желающими позаимствовать немножко магии с той стороны, если уж честно. Кровь при всем их умении будет обязательно. И даже, чаще всего, преднамеренно.

Ведь Тонкую Границу не вскроешь без крови, растекающейся по линиям, вычерченным согласно формул и рисунков пыльно-плесневелых гримуаров, чаще всего обтянутых человеческой кожей. Демонолатрия не терпит отсутствия боли и крови, и чем их больше, тем сильнее призыв.

А уж куда больнее, если человека, и даже не особо человека, кромсают заживо ритуальным ножом? И порой, вместе с тонким расчетом и долгой подготовкой, в ритуале легко найдется немного, либо через край, самого настоящего безумия. Другими словами и не скажешь.

Магия как наркотик. Этого не понять, если не столкнуться с ней лицом к лицу хотя бы раз. Другие, люди, зачерпнувшие из неё самую малую каплю, порой кажутся безумными. А порой ими, безумцами, и являются. А безумный Другой, это… боль, страх, кровь.

И даже нам порой не всегда удается их остановить. Чересчур часто, если честно.

– Понимаешь, насколько далеко все заходит?

Роецки сидела туча тучой, что с ней случалось редко. Не сказать, что видел ее частенько, но все же…

– Ковен на самом деле не может понять – кто это?

Она пожала плечами:

– Они не всесильны. Одно дело отыскать и прибить оборотня, прикрытого магическим покровом после того, как хозяина покрова убили. Другое – найти умелого и очень смелого малефика, жаждущего проткнуть сущее, чтобы добраться в другой мир. Так что, Кроу, потому и необходимы мы, как добровольцы при поиске пропавших в лесу. Пока профессионалы шастают с собаками, любители ходят и орут «ау», надеясь на результат. Глядишь, объединенными усилиями СиКей и копов что-то да выйдет, понимаешь?

Понимаю.

– Ну, и вот, когда определили количество людей, кому принадлежали следы, стало совсем нехорошо. Три – число непростое, Алекс и тебе это уже должно быть известно. Их трое, они Троица, и это плохо. Тёмная троица всегда плохо. Я тебе расскажу, по дороге.

– И куда мы с тобой отправляемся?

– О, ты не поверишь. К самому настоящему чернокнижнику, не состоящему на учёте в 13.

– С чего такое доверие?

Роецки подмигнула и потешно шевельнула своим лисьим носом. Специально, но меня, стреляного воробья, на мякине не проведешь и всякие девичьи штучки тут не сработают. Ишь, постоянно желает рулить мной, как каким-нибудь форменным подкаблучником.

– Я, Алекс, вовсе не бездушная стерва-карьеристка. И ты мне нравишься. И если я попрошу, то ни кэп, ни лейтенант Сент-Клер, ничего не узнают.

– А ты попросишь?

– Да. И ты согласишься.

– Интересный, блин, расклад… И с чего?

Роецки прикусила губку и трепыхнула ресницами. А у меня внутри, глядя на мелькнувший светлый кончик языка, что-то вдруг потеплело и закололо электричеством. Вот стерва!

– Просто так. Ты же, Кроу, прямо вылитый Ланцелот, причем на телеге, скрывающий свое истинное рыцарское нутро и сияющие доспехи.

– Почему именно Ланцелот?

– Тебе не нравится Ланцелот? Красавец-мужчина, мечом владеет как ты своими громыхалками, разве что ты палишь порой почем зря, а Ланцелот хирургически точно и эстетически красиво рубил врагов как мясник разделанную тушу. Туда кострец, сюда брыжейка, там вон, гляньте-ка, кусок уха, а тут аккуратно разделанная на антрекоты мякоть. Ну, чем не ты, когда тащишь наружу железяки и начинаешь валить всех без разбора?!