Натали Стердам - Спи со мной. Кошмары

– Ты уверена? – ухмыльнувшись, спрашивает Зейн.

Перевожу взгляд на ладони. Кожа заметно потемнела. Нос зудит и, прикоснувшись к нему, я чувствую, как он грубеет, а по обе стороны от него возникают парящие в воздухе усики. Ноги перестают держать меня, и я падаю на пол, замечая краем глаза, как Аиша бежит, перебирая лапками, на кухню.

Спину ломит – она покрывается надкрыльями с мелкими жилками. Ощущаю непривычную тяжесть там, где был живот. Перевожу взгляд вниз и вижу тараканье брюшко. Вместо рук и ног возникают такие же лапки, как у Аиши. Хочу посмотреть на Зейна, узнать, что происходит, но у меня больше нет шеи и рта. При попытке заговорить сильные челюсти клацают хитиновыми зубцами, но не издают ни звука. От осознания, что я превратилась в таракана, не могу даже пошевелиться.

Зейн гладит мои надкрылья и наклоняется, ставя напротив морды зеркало.

– Посмотри, Ли, твое тело стало другим. Сильнее. Приспособленнее для выживания.

Я не контролирую до конца тело насекомого, в котором оказалась, и усики беспорядочно шевелятся в воздухе. Липкий страх и шок лишают остатков здравого смысла, и я чувствую, что балансирую на грани безумия.

– Только вот знаешь, в чем проблема? – демонстративно задумавшись, задает вопрос Зейн.

Черные глазки-бусинки вращаются в отражении, лапки подрагивают, готовые против моего желания нести тельце на кухню – туда, где ест хлебные крошки Аиша.

– Люди не любят тараканов. Окажешься среди них – и тебя ждет непоправимое.

Зейн увеличивается в размерах. Стены падают под давлением его плеч, голова с зелеными кудрями проламывает крышу. Штукатурка осыпается на тараканьи усики, как сахарная пудра на печенье. Один-два-три. Над разрушенным домом возвышается человек-гора, великан, злобный Гулливер.

– Кто-нибудь обязательно найдет тебя, крошка-таракашка, и тогда тебе несдобровать, потому что этот «кто-нибудь» раздавит тебя. Вот так.

Гигантский ботинок с тяжелой подошвой медленно поднимается надо мной и резко опускается. Короткая вспышка боли взрывается в голове, когда она расплющивается, а внутренние органы складываются и разрываются под давлением. В пространстве звучат слова Зейна: «Вот так, крошка-таракашка, вот так!» А потом я просыпаюсь.

Знакомая палата. Стерильная чистота. Горшки с цветами на подоконнике. Ремни на запястьях.

– А-а-а-а-а! – Вопль безысходности раздается на всю больницу.

Мне только что приснился самый ужасный сон за всю жизнь. Но пугает не то, что я проснулась раздавленная ботинком Зейна. Все намного хуже. Я не могла контролировать кошмар… Точки входа не было. Я принимала за чистую монету весь бред, который происходил: семейную жизнь с Зейном, нашу с ним общую дочь, трансформацию в мерзкое насекомое. И сейчас этот бред продолжается. Лиер Сикехус… Мне не привиделась заброшенная психиатрическая клиника. Я все еще здесь. В подтверждение этой мысли в палату вбегает Бьянка.

– Лелия, как вы себя чувствуете? – Она смотрит на меня так встревоженно, словно галлюцинации может быть не все равно.

– Плохой сон, – бормочу я, мечтая о том, чтобы она оставила меня в покое и перестала задавать вопросы. После того, что я только что пережила, моей нервной системы не хватит еще и на то, чтобы откровенничать с порождениями собственного разума.

Бьянка понимающе кивает.

– Надеюсь, он не повторится.

«Я тоже очень на это надеюсь», – думаю я, но ничего не говорю вслух.

– У меня хорошая новость, думаю, вы обрадуетесь. – Дружелюбно улыбается Бьянка. – Доктор Йохансен считает, что визиты родственников и близких пойдут вам на пользу. Если вы готовы, то я приглашу к вам одного человека, который как раз пришел навестить вас сегодня.

Насмешливо поднимаю бровь. Судя по всему, Асаф подготовил что-то новенькое.

– И кто же этот незваный гость? Мама, которую я придумала, как и остальных? Отец, который никуда не пропадал? Давай, старшая медсестра, удиви меня.

И она делает это, с улыбкой расстегивая ремни на моих запястьях.

– Это ваш жених.

Есть ли границы у безумия или оно способно постепенно заполнить все, что ты видишь, все, во что веришь? До сегодняшнего дня я была уверена: сумасшествие – абстрактная категория, абсурдная метафора, сюрреалистичная аллегория. Нет. Сумасшествие проникает в сознание и распространяется по нему, как рак – медленно и неизбежно. Оно встряхивает рассудок, забирается в самые сокровенные уголки души, куда, ты думал, нет доступа никому, кроме тебя. Иллюзия контроля.