Александра Лисина - Воровка

И в первые дни все действительно было прекрасно. Меня приютили, накормили, успокоили. Ко мне чуть ли не впервые проявили понимание и участие. Обо мне позаботились. Меня выслушали и обнадежили. Причем настолько, что всего через несколько дней я даже начала подумывать о прекращении карьеры воровки и о том, чтобы начать чистую, светлую, исключительно праведную жизнь. Даже стала посещать ежевечерние мессы во славу Двуединого. Прониклась словами его жрецов. Выучила несколько молитв и с совершенно детским восторгом получила несколько благословений, коснувшихся лба морщинистой рукой старого настоятеля.

И все было бы прекрасно, если бы в один из вечеров приметивший меня жрец не завел долгую беседу о спасении души. Не на виду, конечно, а в одном из затемненных альковов, коих при храме всегда имелось великое множество.

Я долго внимала неторопливой речи служителя, согласно кивала, принимая на веру тот бред, что нескончаемо лился в мои уши. И уже почти увидела себя в радужном сиянии откровения, как вдруг почувствовала пониже спины вспотевшие от возбуждения руки, наткнулась на масленые глазки старого сластолюбца и разом вернулась на грешную землю.

С тех пор храмы я не люблю, хотя и воровать оттуда никогда не пыталась. А наши отношения с Двуединым так и остались натянутыми, поэтому сегодня я без всякого трепета устроилась на золоченой крыше и, свесив ноги, уставилась на ночной город, прикидывая про себя, с кого бы начать. Однако прежде чем я определилась с целью, меня отвлекли сильный грохот, чей-то недовольный рев и грохот колес, который был способен нарушить мои планы.

Недолго поколебавшись, я все-таки перебралась повыше и довольно быстро определила источник шума – им оказался тяжелогруженый караван, который как раз заводили на расположенный неподалеку постоялый двор.

Это было странно – обычно городские ворота закрываются довольно рано и до утра их просто так никому не откроют. Интересно, что это за люди, для которых сделали исключение? Почему прибыли так поздно? И почему, загружаясь на постоялый двор в довольно престижном районе, не считают обязательным соблюдать тишину?

Поддавшись любопытству, я покинула храм и, добравшись до нужной улочки, вскарабкалась на крышу ближайшего дома, откуда открывался прекрасный вид на тот самый двор.

Хм. Караван довольно большой, шесть крытых повозок, пять обычных, хоть и тяжелогруженых телег, плюс целая куча народа, которая суетилась возле последней, накрытой толстой дерюгой, телеги, где стоял какой-то короб. С ним-то у них дело и не заладилось – едва двое мужчин взялись за дышло и попытались развернуть повозку, чтобы пристроить ее к стене амбара, как из-под плотной ткани донеслось угрожающее ворчание.

– Проснулся, ирод, – сплюнул один из мужиков, предусмотрительно убрав руки подальше. – Чтоб тебя демоны на том свете заели!

– Заткнись, скотина, – буркнул второй. – А то как вмажу по ушам, и будешь полночи ожоги зализывать.

Ворчание в ответ стало громче и приобрело зловещие нотки.

– Ну-ну, – хмыкнул третий, берясь за дышло. – Думаешь, хозяин нам хоть слово скажет? Не-ет, тварь, он нам еще и доплатит, что урок смирения тебе дали. А то и присоединится, чтобы ты запомнил, где можно зубы показывать, а где лучше заткнуться. Бодун, тащи давай, а то до утра провозимся! Да не бойся, оттуда он не достанет. Только зубами пощелкает да затихнет.

Невидимый зверь люто царапнул деревянное дно повозки, а потом вдруг огласил сонную округу таким бешеным ревом, что я наконец сообразила: под тентом спрятана огромная клетка. Кажется, даже стальная, потому что больно уж тяжело шла повозка. Но додумать эту мысль мне не дали: почти сразу массивная клеть содрогнулась от мощного удара изнутри, телега заходила ходуном, угрожая развалиться прямо тут, во дворе. Отскочившие от нее грузчики огласили ночь смачными проклятиями, из-под накинутой ткани что-то коротко полыхнуло, а поливаемое отборной бранью животное с болезненным стоном упало на пол.

На улице остро запахло паленым.

– Что у вас происходит? – властно спросил новый голос, и рядом с атлетами возникла невысокая фигура в темном плаще с низко надвинутым капюшоном. – Чего не поделили? Уроните клетку – шкуры спущу!

– Простите, хозяин, но этот монстр все еще сопротивляется!

– Ничего, деваться ему некуда, – усмехнулся владелец балагана, мельком оглядев содрогающуюся повозку. – Я не для того потратил почти сотню золотых на услуги мага, чтобы лишиться такого славного трофея.